Полное собрание в одном томе

Богатый мужик стоял однажды у себя во дворе и окидывал взглядом свои поля и сады: хлеба были всюду чудесные, а плодовые деревья гнулись под множеством плодов. Зерно прошлого года еще такими грудами лежало на чердаке, что балки едва выносили его тяжесть. Потом пошел он в хлев: там стояли откормленные быки, жирные коровы, сытые, гладкие лошади. Вернулся он в свою комнату, бросил взгляд на железные сундуки, в которых лежали его деньги. В то время как он там стоял, озирая свое богатство, вдруг кто-то сильно постучался к нему; но постучался не в дверь его комнаты, а в дверь его сердца… И та дверь отворилась, и он услышал голос, говоривший ему: «Много ли пользы принесло твоим близким все твое богатство? Снисходил ли ты к нужде бедных? Делился ли ты своим хлебом с голодными? Довольствовался ли ты тем, чем обладал, или желал все большего?» Сердце не замедлило ответом на вопросы того голоса: «Да, я был жесток и неумолим и никогда не делал добра моим близким. Когда приходил ко мне бедняк, я отвращал от него взоры. О Боге я позабыл и думал только об увеличении моего богатства. И если бы даже мне принадлежало все то, что существует в подсолнечном мире, мне и того было бы мало…» Услышав этот ответ сердца, мужик страшно перепугался: колена начали у него дрожать, и он должен был присесть на лавку. Тут кто-то опять постучал, но на этот раз у дверей комнаты. То был его сосед, бедняк, у которого на руках была охапка деток, которых он не мог пропитать. «Знаю я, — думал бедняк, — сосед у меня богат, но и жесток, не думаю, чтобы он мне помог; но детки мои хлеба просят, так вот, надо попытаться…» И вот он сказал богачу: «Знаю я, что ты нелегко расстаешься со своим добром, но я нахожусь в положении безвыходном: дети мои голодают — ссуди ты меня четырьмя мерами ржи». Богач долго и пристально смотрел на него — и первый луч доброты стал по капельке растоплять ледяную кору скупости. «Четырех мер взаймы я тебе не дам, — сказал он, — а подарю тебе целых восемь мер, но обязав тебя одним условием». — «Что должен я сделать?» — спросил бедняк. «Когда я умру, ты должен будешь провести три ночи на моей могиле». Не совсем по сердцу бедняку пришлось это условие; но в той нужде, в которой он находился, он готов был на все согласиться; итак, он отвечал богачу утвердительно и понес хлеб домой.

Казалось, что богач предвидел то, что его ожидало: три дня спустя он умер скоропостижно; никто не знал, как это случилось, но никто и не думал о нем горевать. Когда богача похоронили, бедняк вспомнил свое обещание; он бы и не прочь был с этим обещанием развязаться, но он думал так: «Он оказался по отношению к тебе добрым, ты насытил своих голодных деток его хлебом, да если бы этого не было — ты дал обещание и должен его сдержать». С наступлением ночи пошел он на кладбище и присел на могильный холм богача. Кругом была тишина; только месяц светил на могилы да изредка пролетала сова, оглашая воздух своим жалобным криком. При восходе солнца бедняк благополучно вернулся домой; и вторая ночь прошла точно так же спокойно. Под вечер третьего дня бедняку было как-то особенно жутко: ему все казалось, что ему еще предстоит пережить что-то страшное. Подойдя к кладбищу, он увидел у его ограды человека, совершенно ему незнакомого. Он был уж немолод: лицо все в рябинах, а глаза вострые, так и горят. Весь он был окутан в старый плащ, из-под которого были видны только сапоги со шпорами. «Чего вам здесь надо? — спросил у него бедняк. — Или вам не страшно на пустом кладбище?» — «Ничего мне не надо, — отвечал незнакомец, — и бояться мне нечего. Я отставной солдат и собираюсь здесь провести ночь, потому что у меня нет другого приюта». — «Коли вы точно ничего не боитесь, так проведите ночь со мною и помогите мне стеречь одну могилу». — «Стоять на страже — солдатское дело, — отвечал тот, — и что бы ни случилось с нами, хорошее или дурное, мы все поделим сообща». Ударили по рукам и сели рядком на могилу.