Полное собрание стихотворений. Том 2

Дай им красавчика, кровь с молоком..

Волк, у которого выпали зубы,

Бешено взвыл; огляделся кругом

Да и решился… Трудами питаться

Нет ни уменья, ни сил,

В бедности гнусной открыто признаться

Перед друзьями, которых кормил,

И удалиться с роскошного пира -

Нет! добровольно герой

Санктпетербургского модного мира

Не достигает развязки такой.

Молод – так дело женитьбой поправит,

Стар – так игорный притон заведет,

Вексель фальшивый составит,

В легкую службу пойдет…

Славная служба! Наш старый красавец

Чуть не пошел было этой тропой,

Да не годился… Вот этот мерзавец!

Под руку с дочерью! Весь завитой,

Кольца, лорнетка, цепочка вдоль груди…

Плюньте в лицо ему, честные люди!

Или уйдите хоть прочь!

Легче простить за поджог, за покражу -

Это отец, развращающий дочь

И выводящий ее на продажу!..

"Знаем мы, знаем, – да дела нам нет!

Очень горяч ты, любезный поэт!"

Музыка вроде шарманки

Однообразно гудит,

Сонно поют испитые цыганки,

Глупый цыган каблуками стучит.

Около русой Наташи

Пять молодых усачей

Пьют за здоровье папаши.

Кажется, весело ей:

Смотрит спокойно, наивно смеется.

Пусть же смеется всегда!

Пусть никогда не проснется!

Если ж проснется, что будет тогда?

Нож ли ухватит, застонет ли тяжко

И упадет без дыханья, бедняжка,

Сломлена ужасом, горем, стыдом?

Кто ее знает? Не дай только боже

Быть никому в ее коже, -

Звать обнищалого фата отцом!

14 марта 1860

12. ПЕРВЫЙ ШАГ В ЕВРОПУ

Как дядю моего, Ивана Ильича,

Нечаянно сразил удар паралича,

В его наследственном имении Корсунском, -

Я памятник ему воздвигнул сгоряча,

А души заложил в совете опекунском.

Мои домашние, особенно жена,

Пристали: "Жизнь для нас на родине скучна!

Кто: "ангел!", кто: "злодей! вези нас за границу!"

Я крикнул старосту Ивана Кузьмина,

Именье сдал ему и – укатил в столицу.

В столице получив немедленно паспорт,

Я сел на пароход и уронил за борт

Горячую слезу, невольный дар отчизне…

"Утешься, – прошептал нас увлекавший черт, -

Отраду ты найдешь в немецкой дешевизне", -

И я утешился… И тут уж недолга

Развязка мрачная: минули мы брега

Священной родины, минули Свинемюнде,

Приехали в Берлин – и обрели врага

В Луизе-Августе-Фернанде-Кунигунде.

Так горничная тварь в гостинице звалась.

Но я предупредить обязан прежде вас,

Что Лидия – моя дражайшая супруга -

Ужасно горяча: как будто родилась

Под небом Африки; в ней дышат страсти юга!

В отечестве она не знала им узды:

Покорно ей вручив правления бразды,

Я скоро подчинил ей волю и рассудок

(В сочельник крошки в рот не брал я до звезды,

Хоть голоду терпеть не может мой желудок),

И всяк за мною вслед во всём ей потакал,

Противоречием никто не раздражал

Из опасенья слез, трагических истерик.,

В гостинице, едва я умываться стал,

Вдруг слышу: Лидия бушует, словно Терек.

Я бросился туда. Вот что случилось с ней..

О ужас! о позор! В небрежности своей,

Луиза, Лидию с дороги раздевая,

Царапнула слегка булавкой шею ей,

А Лидия моя, не долго размышляя…

Но что тут говорить? Тут нужны не слова;

Тут громы нужны бы… Недвижна, чуть жива,

Стояла Лидия в какой-то думе новой.

Растрепана коса, поникла голова:

"На натиск пламенный ей был отпор суровый!.."

Слова моей жены: "О друг, Иван Ильич! -

Мне вспомнились тогда. – Здесь грубость, мрак и дичь,

Здесь жить я не могу – вези меня в Европу!"

Ах, лучше б, душечка, в деревне девок стричь

Да надирать виски безгласному холопу!

186О

13. ЗНАХАРКА

Знахарка в нашем живет околодке:

На воду шепчет; на гуще, на водке

Да на каких-то гадает травах.

Просто наводит, проклятая, страх!

Радостей мало – пророчит всё горе;

Вздумал бы плакать – наплакал бы море,

Да – господь милостив! – русский народ

Плакать не любит, а больше поет.

Молвила ведьма горластому парню:

"ЭЙ! угодишь ты на барскую псарню!"

И – поглядят – через месяц всего

По лесу парень орет: "го-го-го!"

Дяде Степану сказала: "Кичишься

Больно ты сивкой, а сивки лишишься,

Либо своей голове пропадать!"

Стали Степана рекрутством пугать:

Вывел коня на базар – откупился!

Весь околоток колдунье дивился.

"Сем-ка! и я понаведаюсь к ней! -

Думает старый мужик Пантелей. -

Что ни предскажет кому: разоренье,

Убыль в семействе, глядишь – исполненье!

Черт у ней, что ли, в дрожжах-то сидит?.."

Вот и пришел Пантелей – и стоит,

Ждет: у колдуньи была уж девица,

Любо взглянуть – молода, полнолица,

Рядом с ней парень – дворовый, кажись,

Знахарка девке: "Ты с ним не вяжись!

Будет твоя особливая доля:

Милые слезы – и вечная воля!"

Дрогнул дворовый, а ведьма ему:

"Счастью не быть, молодец, твоему.

Всё говорить?" – "Говори!" – "Ты зимою

Высечен будешь, дойдешь до запою,

Будешь небритый валяться в избе,

Чертики прыгать учнут по тебе,

Станут глумиться, тянуть в преисподню:

Ты в пузыречек наловишь их сотню,

Станешь его затыкать…" Пантелей

Шапку в охапку – и вон из дверей.

"Что же, старик? Погоди – погадаю!" -

Ведьма ему. Пантелей: "Не желаю!

Что нам гадать? Малолетков морочь,

Я погожу пока, чертова дочь!

Ты нам тогда предскажи нашу долю,

Как от господ отойдем мы на волю!"

1860

14.

Что ты, сердце мое, расходилося?..

Постыдись! Уж про нас не впервой

Снежным комом прошла-прокатилася

Клевета по Руси по родной.

Не тужи! пусть растет, прибавляется,

Не тужи! как умрем,