Полное собрание стихотворений под ред. Фридмана

Из письма к П. А. Вяземскому от 19 декабря 1811 г. Впервые — Соч., т. 3, стр. 169. Пожелание Батюшкова относится к самому Вяземскому и его жене Вере Федоровне Вяземской. Примечательно, что Батюшков позднее почти повторил 2, 3 и 4-ю строки этого стихотворного отрывка в сатирической сказке «Странствователь и домосед», быть может как-то связывая образ женатого брата-домоседа с личностью Вяземского:

...Жена и рой детей
Веселых, резвых и пригожих,
Во всем на мать свою похожих...

Стиль отрывка напоминает недавно опубликованное В. С. Нечаевой шуточное четверостишие, посвященное Вяземскому, где, впрочем, Батюшкову принадлежит только одна строка:

Писал стихи, а не пасквИли
И в карты вовсе не играл:
Его не многие хвалили,
Он всех охотно прославлял.

Это четверостишие — переделка строфы 11 стихотворения Карамзина «На смерть князя Г. А. Хованского». Вместо строки Карамзина: «Писал, но зависти не знал» у Батюшкова дана строка: «И в карты вовсе не играл», намекающая на то, что Вяземский в молодости проиграл в карты огромную сумму (см.: П. А. Вяземский. Записные книжки (1813—1848). М., 1963, стр. 379).

Пушкин — В. Л. Пушкин; см. о нем стр. 309.

Из письма к Северину Д. П. от 19 июня 1814 г. ("Быть может, их Фетида...")

Он отвечал мне на грубом английском языке, который в устах мореходцев еще грубее становится, и божественные стихи любовника Элеоноры без ответа исчезли в воздухе:

Быть может, их Фетида
Услышала на дне,
И, лотосом венчанны,
Станицы нереид
В серебряных пещерах
Склонили жадный слух
И сладостно вздохнули,
На урны преклонясь
Лилейною рукою;
Их перси взволновались
Под тонкой пеленой...
И море заструилось,
И волны поднялись!..
...........

...Итак, мой милый друг, я снова на берегах Швеции,

В земле туманов и дождей,
Где древле скандинавы
Любили честь, простые нравы,
Вино, войну и звук мечей.
От сих пещер и скал высоких,
Смеясь волнам морей глубоких,
Они на бренных челноках
Несли врагам и казнь и страх.
Здесь жертвы страшные свершалися Одену,
Здесь кровью пленников багрились алтари...
Но в нравах я нашел большую перемену:
       Теперь полночные цари
    Курят табак и гложут сухари,
       Газету готскую читают
И, сидя под окном с супругами, зевают.

Эта земля не пленительна. Сладости Капуи иль Парижа здесь неизвестны. В ней нет ничего приятного, кроме живописных гор и воспоминаний.

Он отвечал мне на грубом английском языке — Капитан, которому Батюшков на корабле прочитал по-итальянски отрывок из 24-й строфы 15-й песни «Освобожденного Иерусалима» Тассо. — Ред.   

Из письма к Д. П. Северину от 19 июня 1814 г. Впервые — «Северные цветы на 1827 г.». СПб., 1827, стр. 44—48. Первый стихотворный отрывок связан с эпизодом переезда Батюшкова на корабле из Англии в Швецию после заграничного похода русской армии.

Северин Дмитрий Петрович (1792—1865) — дипломат и поэт-дилетант, примыкавший к карамзинистам и впоследствии ставший членом «Арзамаса».

Любовник Элеоноры — Т. Тассо, см. стр. 312. Во втором стихотворном отрывке из письма к Северину, относящемся ко времени проезда Батюшкова через Швецию в 1814 г., иронически сопоставляется героика исторического прошлого этой страны (ср. элегию Батюшкова «На развалинах замка в Швеции», написанную в том же 1814 г.) с ее современным, непривлекательным для поэта буржуазно-обывательским бытом.

Из письма к Вяземскому П. А. от февраля 1816 г. ("То думал видеть в нем героя...")

Вчера поутру, читая «La Gaule poétique», («Поэтическая Галлия» (франц.). — Ред.)я вздумал идти в атаку на Гаральда Смелого, то есть перевел стихов с двадцать, но так разгорячился, что нога заболела. Пар поэтический исчез, и я в моем герое нашел маленькую перемену. Когда читал подвиги скандинава,