Полное собрание сочинений

Блестяще, но неверно! Безнравственность и беззаконие в городах – прелюдия расправы над лесами и полями, ибо причина того и другого – снижение уровня пассионарности этносоциальной системы. При предшествовавшем повышении пассионарности характерной чертой была суровость и к себе, и к соседям. При снижении – характерны «человеколюбие», прощение слабостей, потом небрежение долгом, потом преступления. А привычка к последним ведет к перенесению «права на безобразия» с людей на ландшафты. Уровень нравственности этноса – такое же явление природного процесса этногенеза, как и хищническое истребление живой природы. Благодаря тому, что уловили эту связь, мы можем написать историю антропогенного, то есть деформированного человеком, ландшафта, ибо скудость прямых характеристик природопользования у древних авторов может быть восполнена описаниями нравственного уровня и политических коллизий изучаемой эпохи. Именно динамика описанной взаимосвязи – предмет этнологии, науки о месте человека в биосфере.

А пока мы можем сделать жестокий, но логический вывод. То, что европейские эволюционисты называют «цивилизацией», а мы – «инерционной фазой этногенеза», не так уж безобидно и прогрессивно. Оказывается, за все надо платить. И везде, где проходила инерционная фаза, цивилизация пилила сук, на котором сидела. Потому и является неизбежной следующая фаза, о которой ни один историко-географ не скажет доброго слова.

Глава десятая. Когда навигается тьма

Смена фазовых императивов

Характеризуя инерционную фазу, мы уделили много места анализу тех неблагоприятных изменений, которые в эту фазу происходят в отношениях этноса с кормящим его ландшафтом. Но еще страшнее, пожалуй, те изменения, которые происходят внутри самой этнической системы в инерционную фазу. Ведь не надо забывать и о субпассионариях. А таковые всегда были. В фазе подъема они были совершенно не нужны и не ценились вовсе. Затем, во время акматической фазы, их использовали как пушечное мясо и ценили очень мало. А вот в инерционное, тихое время начинают возникать теории о том, что «человек – звучит гордо», всякому человеку надо дать возможность жить, человека нельзя оставить, человеку надо помочь, надо накормить его, надо напоить его, ну а если он не умеет работать, что же – надо научить, а если не хочет учиться, ну что ж, значит, плохо учим. Вообще самое главное – человек, все для человека. Поэтому в «мягкое» время цивилизации при общем материальном изобилии для всякого есть лишний кусок хлеба и женщина.

Представьте себе, как люди определенного субпассионарного склада используют такое учение, которое становится этическим императивом. Они говорят: «Хорошо, мы на все согласны, только вы нас кормите и на водку давайте. Если мало дадите, то мы “на троих скинемся”, ничего страшного». Их становится все больше и больше, но для них находят место, и они размножаются, потому что им больше делать нечего. Диссертаций-то они не пишут. К концу инерционной фазы этногенеза они образуют уже не скромную маленькую прослойку внутри этноса, а значительное большинство. И тогда они говорят свое слово: «Будь таким, как мы!», то есть не стремись ни к чему такому, чего нельзя было бы съесть или выпить. Всякий рост становится явлением одиозным, трудолюбие подвергается осмеянию, интеллектуальные радости вызывают ярость.

В искусстве идет снижение стиля, в науке оригинальные работы вытесняются компиляциями, в общественной жизни узаконивается коррупция, в армии солдаты держат в покорности офицеров и полководцев, угрожая им мятежами. Все продажно, никому нельзя верить, ни на кого нельзя положиться, и для того чтобы властвовать, правитель должен применять тактику разбойничьего атамана: подозревать, выслеживать и убивать своих соратников.

Порядок, устанавливаемый в этой стадии, которую мы называем фазой обскурации – омрачения или затухания, нельзя считать демократическим. Здесь, как и в предшествовавших фазах, господствуют консорции, только принцип отбора иной, негативный. Ценятся не способности, а их отсутствие, не образование, а невежество, не стойкость в мнениях, а беспринципность. Далеко не каждый обыватель способен удовлетворить этим требованиям, и поэтому большинство народа оказывается с точки зрения нового императива неполноценным и, следовательно, неравноправным.

Сейчас мы попытаемся охарактеризовать эту последнюю фазу существования этноса – фазу обскурации. Тут мы встречаем затруднения в выборе примеров. Дело в том, что не каждый этнос доживает до фазы обскурации. Бывают случаи, когда он гибнет раньше, и это случается настолько часто, что фаза обскурации вообще может быть прослежена только на небольшом количестве примеров.