Читаем Полное собрание сочинений. Том 6. Январь-август 1902 полностью

§ 4 особенно неудовлетворителен. Вместо того, чтобы говорить о «полном» использовании «широкой» свободы (это, собственно, неопределенные фразы, вполне заменимые и долженствующие быть замененными точным указанием на демократическую республику и демократическую конституцию, ибо «полнота» в последовательном демократизме и состоит), – вместо этого обязательно было сказать о том, что в политической свободе заинтересован не только рабочий класс. Умолчать об этом – значит настежь открывать двери худшим формам «экономизма» и забывать наши общедемократические задачи.

Совершенно неверно, что осуществление (?? достижение, завоевание) политической свободы – «такая же» необходимость для пролетариата, как повышение платы и сокращение рабочего дня. Именно не такая: эта необходимость другого порядка, гораздо более сложного порядка, чем необходимость повышения платы и т. п. Различие «необходимости» того и другого порядка наглядно видно, напр., и из того, что самодержавие готово давать (и действительно иногда дает) отдельным слоям или группам рабочего класса улучшение положения, лишь бы эти слои помирились с абсолютизмом. Разбираемая фраза совершенно недопустима, выражая невероятную вульгаризацию «экономического» материализма и принижение социал-демократического понимания до тред-юнионистского.

Далее. «Ввиду этого»… подлежит устранению ввиду вышеизложенного… «в предстоящей борьбе»… (т. е. борьбе с царизмом, очевидно?)… «с.-д. выступали с определенной классовой программой и требованиями…». Классовый характер нашей политической программы и политических требований выражается именно в полноте и последовательности демократизма. Если же говорить не о политических только требованиях, а о всей нашей программе вообще, то ее классовый характер должен вытекать сам собой из содержания нашей программы. Нечего говорить об «определенной» классовой программе, а надо самим прямо и точно определить, изложить, выразить и формулировать эту классовую программу.

«…Не подчиняя программе либеральной…». Это даже смешно. Мы выступаем, как передовая демократическая партия и вдруг оговариваемся, что «не подчиняем»!! Точно дети, только что вышедшие из «подчинения»!

«Неподчинение» наше либералам должно выражаться не в фразах о неподчинении, а во всем характере нашей программы (и, разумеется, нашей деятельности). Именно то понимание политических задач, которое отождествляет (или хотя бы приравнивает) необходимость свободы с необходимостью повышения платы, и выражает собой подчинение социал-демократии либералам.

Конец 4-ого параграфа тоже не годится; критика его дана всем предыдущим.

§ 5 сводит наше общее отношение ко всей демократии вообще к одному сотрудничеству с другими партиями в практических делах. Это слишком узко. Будь налицо такие партии, – надо бы было (не в программе, а в особой резолюции съезда) точно назвать их и точно определить отношение к социалистам-революционерам, «Свободе» etc. Если же речь идет не об определенных партиях, а вообще об отношении к другим революционным (и оппозиционным) направлениям, то надо было формулировать это шире, повторив в той или иной форме положение «Коммунистического манифеста» о поддержке нами всякого революционного движения против существующего строя{115}.

§ 6-ой в программе не у места. Его надо было отнести в особую резолюцию и прямо сказать, что речь идет о разногласиях (или двух направлениях) в русской социал-демократии. Это – больше, чем «многочисленные недоразумения». Формулировка разногласий слишком узка, ибо разногласия далеко не сводятся к смешению класса и партии. Надо было решительнее и определеннее высказаться в соответствующем положении против «критики марксизма», «экономизма», сужения наших политических задач.

Что касается до второй части шестого параграфа, то так как она поясняется другими параграфами (7, 14 и др.), то критика ее дается критикой этих параграфов.

§ 7, как и все дальнейшие (кроме § 12), должен отойти в особую резолюцию, а не входить прямо в программу.

«Задачу» своей деятельности § 7 формулирует узко. Не только «развивать самосознание пролетариата» должны мы, а также и организовывать его в политическую партию, – а затем руководить его борьбой (и экономической и политической).

Указание, что пролетариат поставлен в «определенные, конкретные условия», излишне. Либо опустить это, либо определить самим эти условия (но это должно быть сделано в иных местах программы).

Неверно, что агитация есть «единственное» средство осуществления наших задач. Далеко не единственное.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии