Полное собрание сочинений. Том 39. Июнь-декабрь 1919

Да, именно продовольственная политика особенно ясно показывает, что борьба социализма с капитализмом в ее последней форме происходит именно здесь, когда нужно побороть не только старые учреждения и не только помещиков и капиталистов, а все воспитанные капитализмом привычки и условия хозяйства миллионов мелких хозяев. Нужно добиться того, чтобы их рассудок победил их предрассудок. Всякий сколько-нибудь сознательный крестьянин согласится с тем, что свободная торговля хлебом и продажа его на вольном рынке, когда народ голодает – это означает войну между людьми и обогащение спекулянтов, а для масс народа означает голод. Но этого сознания мало, потому что все предрассудки и все привычки крестьянина говорят за то, что выгоднее продать хлеб спекулянту за несколько сот рублей, чем отдавать государству за несколько десятков бумажных денег, за которые он сейчас товара получить не может. Мы говорим: если страна разорена, если нет топлива и фабрики встали, ты, крестьянин, должен оказывать помощь рабочему государству, должен дать хлеб в ссуду. Те бумажные деньги, которые дают тебе в обмен на хлеб, – это есть свидетельство того, что ты оказал государству ссуду. Если ты, крестьянин, окажешь государству ссуду и дашь хлеб, тогда рабочий может восстановить промышленность. Другого способа к восстановлению промышленности в стране, разоренной четырьмя годами войны империалистической и двумя годами гражданской, – другого способа нет! Всякий крестьянин, который сколько-нибудь развит и из первобытной мужицкой темноты вышел, согласится, что другого выхода нет. Но одно дело – сознательный крестьянин, которого вы убедите, если по-человечески к нему обратитесь, а другое дело – предрассудки миллионов крестьян, которые считаются с фактом, что они всю жизнь при капитализме прожили, что они собственность на хлеб считают делом справедливым, что нового порядка они не испытали и не могут ему поверить. Вот почему мы говорим, что именно в этой, продовольственной, области идет самая глубокая война капитализма с социализмом уже на деле, а не на словах только, и не в области верхушек государственного строительства. Эти верхушки легко переделать, и не велико значение таких переделок. Здесь же сознание трудящихся и их авангарда – рабочего класса – вступает в решительный и последний бой с предрассудками, с раздробленностью и распыленностью крестьянских масс. Когда сторонники капитализма – все равно, называются ли они представителями буржуазных партий или меньшевиками или эсерами, – когда они говорят: «Откажитесь от проведения государственной монополии, от взимания хлеба принудительным путем по твердым ценам», – мы отвечаем: «Вы, любезные меньшевики и эсеры, вы, может быть, и искренние люди, но вы защищаете капитализм, вашими устами говорят не что иное, как предрассудки старой мелкобуржуазной демократии, которая ничего другого, кроме свободной торговли, не видела, которая стоит в стороне от бешеной борьбы с капитализмом и считает, что это можно примирить и согласовать». Мы имеем достаточно опыта и знаем, что представители действительно трудящихся масс, те, которые не выделились в верхушечные слои, которых помещики и капиталисты всю жизнь эксплуатировали, – они знают, что здесь дело идет о последней и решительной, никакого примирения не допускающей, борьбе с капитализмом. Они знают, что никакие уступки именно здесь, в этой области, не возможны. Если временно Советская власть говорит, как она говорила прошлым летом: отпустим полуторапудников на столько-то недель, – то после этого она пустила в ход свой аппарат, и он дал больше, чем раньше. Вы знаете, что и в настоящее время пришлось сделать такую уступку и такой перерыв: пускай рабочие снабдят себя при отпусках хлебом в одиночку{42}. Тем сильнее мы обеспечиваем себе возможность снова приняться за работу, обеспечиваем себе нашу работу социалистическую. Мы даем настоящий бой капитализму и говорим, что, какие бы уступки он ни заставлял нас делать, мы все-таки за борьбу против капитализма и против эксплуатации. Мы будем здесь бороться с такой же беспощадностью, как мы боремся с Колчаком и Деникиным, потому что сила, откуда они берут себе подкрепление, это есть сила капитализма, а она, конечно, идет не из воздуха, она основана на свободной торговле хлебом и товарами. Мы знаем, что когда хлеб свободно продают в стране, то это обстоятельство и является главным источником капитализма, источником, который и был причиною гибели всех республик до сих пор. Теперь идет решительная и последняя борьба с капитализмом и со свободной торговлей, и для нас теперь происходит самый основной бой между капитализмом и социализмом. Если мы победим в этой борьбе, то возврата к капитализму и прежней власти, ко всему тому, что было раньше, уже не будет. Этот возврат будет невозможен, нужно только, чтобы была война против буржуазии, против спекуляции, против мелкого хозяйства, чтобы не был сохранен тот принцип, который существовал раньше: «Всяк за себя, а бог за всех». Нужно забыть принцип, когда всякий мужик был бы за себя, а Колчак был бы за всех. У нас теперь новая форма наших взаимоотношений и строительства. Нужно знать, что социализм идет, и, как бы мы себе ни навязывали наших старых пережитков, мы должны помнить, что они будут только старыми отрывками старых мыслей, потому что крестьянин должен совершенно иначе относиться к производимому им предмету потребления; в противном случае, если он продает по «вольной» цене хлеб рабочему, он, несомненно, становится буржуем и собственником, а мы говорим, чтобы хлеб продавался по твердой государственной цене, и это даст нам возможность отойти от капитализма. И вот, когда нам приходится переживать всю тяжесть нашего голодания и сравнивать наше настоящее положение с прошлым годом, то мы должны сказать, что наше настоящее положение несравненно лучше, чем оно было в прошлом году. Правда, нам приходится идти на некоторые уступки, но мы можем всегда дать ответ и объяснение этих уступок. Тем не менее, хотя мы за 20 месяцев Советской власти и сделали многое, мы еще не решили всех трудностей настоящего тяжкого положения.