Не пойду.
Ну, ну!
К старосте, к уряднику пойду.
Вон! говорю.
Удавлюсь!
Небось.
О-о-о! Матушка милая, родимая.
Как же, испугался я ее очень. Ты чего плачешь? Придет небось! Поди самовар погляди.
Ишь, подлая, загваздала как! Погоди ж ты, я ей безрукавку изрежу. Пра, изрежу.
Выгнал я ее, ну чего ж ты?
Новую шаль испачкала. Пра, сука, кабы она не ушла, я бельмы-то бы ей повыдрала.
Будет серчать. Тебе что серчать-то? Кабы я ее любил?
Любил? Есть кого любить, толстомордую-то. Бросил бы ее тогда, ничего б не было. Согнал бы ее к чорту. А дом все равно мой и деньги мои. Тоже хозяйка, говорит, хозяйка, какая она мужу хозяйка? Душегубка она, вот кто. С тобой то же сделает.
Ох, бабий кадык не заткнешь ничем. Что болтаешь, сама не знаешь.
Нет, знаю. Не стану с ней жить. Сгоню со двора. Не может она со мной жить. Хозяйка тоже. Не хозяйка она, острожная шкура.
Да буде. Чего тебе с ней делить? Ты на нее не гляди. На меня гляди. Я хозяин. Что хочу, то и делаю. Ее разлюбил, тебя полюбил. Кого хочу, того люблю. Моя власть. А ей арест. Она у меня вот где.
Подрались, видно, опять бабы-то! Поцапались. О, Господи! Микола милослевый.
Пролезай, пролезай в угол-то.
Все не разделят, видно. О, Господи!
Достань наливку-то. С чаем выпьем.
Нянька, самовар уходить хочет.
А мать где?
Она в сенцах стоит, плачет.
То-то. Зови ее, вели самовар несть. Да давай, Акулина, посуду-то.
Посуду-то? Ну что ж.
Это, значит, себе, это бабе пряжа, карасин там в сенях. А вот и деньги. Постой.
Куда ставить-то?
Ставь на стол. Что, али сходила к старосте? То-то, говори да и откусывай. Ну, будет серчать-то. Садись, пей.
На деньги твои. Прибери.
Куда собрался одемши-то?
А пойду, пойду я, значит, простите Христа ради.
Вот-те на! Куда пойдешь-то ночным делом?
Не могу я, значит, тае, в вашем доме, тае, не могу, значит, быть, быть не могу, простите.
Да куда ж ты от чаю-то?
Уйду, потому, значит, нехорошо, у тебя, значит, тае, нехорошо, Микишка, в доме, тае, нехорошо. Значит, плохо ты живешь, Микишка, плохо. Уйду я.
Ну, буде толковать. Садись чай пить.
Что ж это, батюшка, перед людьми стыдно будет. На что ж ты обижаешься?
Обиды мне, тае, никакой нет, обиды нет, значит, а только что, тае, вижу я, значит, что к погибели, значит, сын мой, к погибели сын, значит.
Да какая погибель? Ты докажь.
Погибель-то, погибель, весь ты в погибели. Я тебе летось что говорил?
Да мало ты что говорил.
Говорил я тебе, тае, про сироту, что обидел ты сироту, Марину, значит, обидел.
Эк помянул. Про старые дрожжи не поминать двожды, то дело прошло...
Прошло? Не, брат, это не прошло. Грех, значит, за грех цепляет, за собою тянет, и завяз ты, Микишка, в грехе. Завяз ты, смотрю, в грехе. Завяз ты, погруз ты, значит.
Садись чай пить, вот и разговор весь.
Не могу я, значит, тае, чай пить. Потому от скверны от твоей, значит, тае, гнусно мне, дюже гнусно. Не могу я, тае, с тобой чай пить.
И, канителит. Иди к столу-то.
Ты в богатстве, тае, как в сетях. В сетях ты, значит. Ах, Микишка, душа надобна!
Какую ты имеешь полную праву в моем доме меня упрекать? Да что ж ты в самом деле пристал? Что я тебе мальчик дался, за виски драть! Нынче уж это оставили.
Это точно, слыхал я нынче, что и тае, что и отцов за бороды трясут, значит, да на погибель это, на погибель, значит.
Живем, у тебя не просим, а ты ж к нам пришел с нуждой.
Деньги? Деньги твои вон они. Побираться, значит, пойду, а не тае, не возьму, значит.
Да буде. И что серчаешь, кампанию расстраиваешь.
Пусти, не останусь. Лучше под забором переночую, чем в пакости в твоей. Тьфу, прости Господи!
Вот на!
Опамятуйся, Микита. Душа надобна.
Что ж, наливать, что ль?
О, Господи, помилуй мя грешного!
Ох, скучно, скучно, Акулька! Где ж гармошка-то?
Гармошка-то? Ишь, хватился. Да ты ее чинить отдал. Я налила, пей.
Не хочу я. Тушите свет... Ох, скучно мне, как скучно!