Полное собрание сочинений. Том 20. Золотые закаты

Так обнаружили, много — до тридцати — разных команд у лисиц, берегущих свое потомство в норах. Недавно, в июне, в Воронежском заповеднике мы пытались с помощью магнитофонной пленки, на которой записан был голос лисицы, выманить молодняк из норы. Мы даже петуха вблизи привязали, чтобы лисята поняли: их не зря вызывали. Но тщетно, то ли мы слишком грубо работали, то ли лисята, уже повзрослевшие, имели кое-какой опыт жизни, но ушли мы ни с чем, хотя, пишут, у других получается.

У волков, где мать и отец оба воспитывают выводок, случается громкая перекличка — вой. Человек, хорошо знающий повадки волков, понимающий, кто, когда и зачем в волчьей семье может подавать голос, включается, подражая вою волков, в перекличку и таким образом может определить местонахожденье семьи и даже заставить выводок «подкатиться» на выстрел.

Однажды осенью в лесу у Оки мне посчастливилось встретиться с глухариной семьей. Проезжая по тропке на велосипеде, я оказался между глухаркой и ее уже летавшим выводком. Мать энергично звала молодых глухарей, но дорога к ней пролегала как раз над моей головой. Птицы все-таки подчинились призыву, и одна за другой пролетали, почти задевая крыльями мою кепку. Вспоминаю эту минуту, как чудо: августовская тишина, заросли папоротников, и из них вылетают, обдавая волнами воздуха из-под крыльев, огромные птицы.

В природе важные звуки могут подаваться не голосом. Брачная песня дятла — удары клювом по сухому пружинистому сучку. Барашком блеют во время полетов перышки токующего бекаса.

Барабанную дробь крыльями выбивает американский луговой тетерев… В мире животных немало звуков, которые песней не назовешь, — вспомним кукушку, коростеля, перепела, — но сколько радости дают человеку эти монотонные голоса леса, луга и поля!

Есть останавливающие наше внимание пересмешники — собиратели, коллекционеры различных звуков. К ним относятся ворон, скворец. Есть существа, которым, хочется думать, не чуждо чувство гармонии, красоты звуков. Среди млекопитающих — это обезьяны гиббоны, среди птиц самый яркий пример — соловей. Тут мы слышим не только данный природой голос, но и способность учиться, отбирать для сложной затейливой песни безошибочно точные звуки, дающие ощущение подлинного искусства.

И вернемся теперь к заголовку, объясним экзотическое присутствие его в беседе. Мы слышим животных. И далеко не все, но кое-что, подобно царю Соломону, научились понимать в специфическом их языке. А нас они понимают?

Не в момент, когда, подражая им, мы воем, крякаем или свистим, а когда говорим на своем языке. Речь, конечно, может идти лишь о тех животных, которые входят в круг нашей жизни.

Понимают ли хотя бы некоторые наши слова попугаи или собаки? Принято было считать, что нет. Сейчас кое-что пересмотрено. Я сам наблюдал попугая, который не случайно, а вполне к месту выкрикивал целые фразы. Некоторые слова, непосредственно затрагивающие их «бытие», способны понимать и собаки. И все же животные в первую очередь воспринимают интонацию нашего голоса.

В лесных местах, где летом на ягодниках с медведями можно встретиться носом к носу, опасно крикнуть с испугу — зверь это может принять за агрессию и, испугавшись, сам нападет. Веками вырабатывалась мудрость «заговорить медведя» — ровным негромким голосом произносить: «Миша, я не трону тебя, и ты не трогай. У тебя — детки. И у меня…» Этого и довольно, чтобы разойтись мирно. Проходя мимо остервенело лающего на цепи пса, можно его укротить тихим посвистыванием или каким-нибудь ровным, успокаивающим причитаньем.

А вот маленькая история. У моего знакомого в Лосином Острове жил молодой кобелек гончей породы. Собаке всегда хотелось побегать, и она тыкалась носом в колени сидящих, приглашая их выйти из дома. Слова «На место!», «В угол!» не действовали. Тогда хозяин произносил негромко, но строго: «Кто убил Кеннеди?!» И пес, смутившись, виновато оглядываясь, на животе уползал к себе в угол и надолго замирал. Интонация! Очень тонко и люди, и звери чувствуют интонацию.

 _{Фото автора. 17 июля 1998 г.}

Змея на ужин

(Окно в природу)

Змея, свернувшись в кольца, спокойно грелась на солнце. Легко ли было ее заметить на верхушке болотной кочки? Смотря кому. Зоркий, тренированный глаз орла-змееяда способен с высоты разглядеть не только змею, но даже маленького змееныша. И сразу атака. Острые когти надежно впиваются в скользкое, чешуйчатое тело, и вот мы видим редкое зрелище: орел несет добычу к гнезду.

Орел-змееяд — птица прихотливая, предпочитающая охотиться почти исключительно только на змей. Столь узкая пищевая специализация не способствует процветанью. Пугливую, тихую птицу даже орнитологи видят лишь изредка. Всего одно яйцо кладут орлы-змееяды в гнездо. Только одного птенца способны они прокормить, охотясь на змей. Все, что слишком специализировано, в превратностях жизни из-за скудности пищи выходит на черту выживанья.

Такова судьба и орла.