Пусть не думает читатель, что это «пробел» неважный. Напротив, он имеет громадную важность. Во-1-х, г. Н. -он отождествляет таким образом капитализм с машинной индустрией. Это – грубая ошибка. Значение научной теории в том и состоит, что она выяснила настоящее место машинной индустрии как одной стадии капитализма. Если бы г. Н. -он стоял на точке зрения этой теории, мог ли бы он изображать рост и победу машинной индустрии «борьбой двух хозяйственных форм»: какой-то неизвестной «формы, основанной на владении крестьянством орудиями производства»[132], и «капитализма» (стр. 2, 3, 66, 198 и др.), тогда как на деле мы видим борьбу машинной индустрии с капиталистической мануфактурой? Об этой борьбе г. Н. -он не сказал ни слова, хотя именно в текстильной индустрии, им специально взятой для изучения (стр. 79), по указанию, им же приведённому, происходила именно такая смена двух форм капитализма, извращённая г. Н. -оном в смену «народного производства» «капитализмом». Не очевидно ли, что в сущности его нимало не интересовал вопрос о действительном развитии машинной индустрии и что под «народным производством» прячется утопия совершенно во вкусе Сисмонди? Во-2-х, если бы г. Н. -он поставил вопрос об историческом развитии русской машинной индустрии, мог ли бы он говорить о «насаждении капитализма» (331, 283, 323 и др. стр.), основываясь на фактах правительственной поддержки и помощи – фактах, которые имели место и в Европе? Спрашивается, подражает ли он Сисмонди, который ведь совершенно так же говорил о «насаждении», – или представителю новейшей теории, изучавшему смену мануфактуры машинной индустрией? В-3-х, если бы г. Н. -он поставил вопрос об историческом развитии форм капитализма в России (в текстильной промышленности), мог ли бы он игнорировать существование капиталистической мануфактуры в русских «кустарных промыслах»?[133] А если бы он действительно следовал теории и попытался прикоснуться научным анализом хоть к маленькому уголку этого тоже «народного производства», – что сталось бы с его столь суздальски намалёванной картиной русского общественного хозяйства, изображающей какое-то туманное «народное производство» и оторванный от него «капитализм», охватывающий лишь «горсть» рабочих (с. 326 и др.)?
Резюмируем: по первому пункту, составляющему отличие новейшей теории машинной индустрии от романтической, г. Н. -он ни в каком случае не может быть признан последователем первой, ибо он не понимает даже необходимости поставить вопрос о возникновении машинной индустрии как особой стадии капитализма и замалчивает существование капиталистической мануфактуры, этой предшествующей машинам стадии капитализма. Вместо исторического анализа он подсовывает утопию «народного производства».
Второй пункт касается учения новейшей теории о преобразовании общественных отношений машинной индустрией. Г-н Н. -он и не пытался разобрать этот вопрос. Он много сетовал на капитализм, оплакивал фабрику (точь-в-точь как оплакивал её Сисмонди), но он не сделал даже попытки изучить то преобразование общественных условий, которое совершила фабрика[134]. Для этого потребовалось бы ведь именно сравнение машинной индустрии с предшествующими стадиями, которые у г. Н. -она отсутствуют. Точно так же точка зрения новейшей теории на машины, как на фактор прогресса данного капиталистического общества, – ему совершенно чужда. Опять-таки он даже и не поставил вопроса об этом[135], да и не мог поставить, ибо этот вопрос является лишь результатом исторического изучения смены одной формы капитализма другою, а у г. Н. -она «капитализм» tout court[136] сменяет… «народное производство».
Если бы мы на основании «исследования» г. Н. -она о капитализации текстильной индустрии в России задали вопрос: как смотрит г. Н. -он на машины? – то мы не могли бы получить другого ответа, кроме того, с которым знакомы уже по Сисмонди. Г-н Н. -он признаёт, что машины повышают производительность труда (ещё бы этого не признавать!), – как и Сисмонди это признавал. Г-н Н. -он говорит, что вредны не машины, а капиталистическое употребление их, – как и Сисмонди. это говорил. Г-н Н. -он полагает, что «мы» упустили из виду, вводя машины, что производство должно соответствовать «народной потребительной способности», – как и Сисмонди это полагал.