Полное собрание сочинений. Том 18. Материализм и эмпириокритицизм

Петцольдт без предупреждений заметил фальшь Корнелиуса, но его способ борьбы с этой фальшью – прямо перл. Слушайте: «Утверждать, что мир есть представление» (как утверждают идеалисты, с которыми мы воюем, не шутите!), «имеет смысл только тогда, если этим хотят сказать, что он есть представление говорящего или хотя бы всех говорящих (высказывающих), т. е. что он зависит в своем существовании исключительно от мышления этого лица ила этих лиц: мир существует лишь поскольку это лицо его мыслит, и когда оно его не мыслит, мир не существует. Мы же, напротив того, делаем мир зависящим не от мышления отдельного лица или отдельных лиц или еще лучше и яснее: не от акта мышления, не от какого бы то ни было актуального (действительного) мышления, – а от мышления вообще и притом исключительно логически. То и другое смешивает идеалист, и результатом является агностический полу солипсизм, как мы его видим у Корнелиуса» («Einf.», II, 317[142]).

Столыпин опроверг существование черных кабинетов!{64} Петцольдт в пух и прах разбил идеалистов, – удивительно только, как это истребление идеализма похоже на советы идеалистам похитрее спрятать свой идеализм. Мир зависит от мышления людей, – это превратный идеализм. Мир зависит от мышления вообще, – это новейший позитивизм, критический реализм, одним словом, – сплошной буржуазный шарлатанизм! Если Корнелиус агностический полу солипсист, то Петцольдт – солипсистский полуагностик. Блоху вы ущемляете, господа!

Пойдем дальше. Во 2-ом издании своего «Познания и заблуждения» Мах говорит: «Систематическое изложение» (взглядов Маха), «к каковому изложению я могу присоединиться во всем существенном», дает проф. д-р Ганс Клейнпетер («Die Erkenntnistheorie der Naturforschung der Gegenwart», Lpz., 1905: «Теория познания современного естествознания»). Берем Ганса номер второй. Сей профессор – присяжный распространитель махизма: куча статей о взглядах Маха в специальных философских журналах и на немецком, и на английском языке, переводы сочинений, рекомендованных Махом и с предисловием Маха, одним словом, правая рука «учителя». Вот его взгляды: «… весь мой (внешний и внутренний) опыт, все мое мышление и все мои стремления даны мне как психический процесс, как часть моего сознания» (стр. 18 цит. кн.). «То, что́ мы называем физическим, есть конструкция из психических элементов» (144). «Субъективное убеждение, не объективная истина (Gewißheit) есть единственная достижимая цель всякой науки» (9, курсив Клейнпетера, который делает к этому месту примечание: «Так приблизительно говорится уже у Канта в «Критике практического разума»»). «Предположение чужих сознаний есть такое предположение, которое никогда не может быть подтверждено опытом» (42). «Я не знаю… есть ли вообще вне меня другие Я» (43). § 5: «Об активности» («спонтанейности» = самопроизвольности) «в сознании». У животного автомата смена представлений происходит чисто механически. То же у нас, когда мы грезим. «От этого отличается по существу дела свойство нашего сознания в нормальном состоянии. Именно: оно имеет такое свойство, которого нет у тех» (автоматов) «и которое объяснить механически или автоматически было бы, по меньшей мере, трудно: так называемая самодеятельность нашего Я. Всякий человек может противопоставлять себя своим состояниям сознания, манипулировать ими, резче выдвигать их или отодвигать на задний план, анализировать их, сравнивать части их между собой и т. д. Все это – факт (непосредственного) опыта. Наше Я по существу отлично от суммы всех состояний сознания и не может быть приравниваемо к этой сумме. Сахар состоит из углерода, водорода и кислорода; если бы мы приписали сахару сахарную душу, то она должна бы была, по аналогии, обладать свойством передвигать по произволу частицы водорода, кислорода и углерода» (29–30). § 4, в следующей главе: «Акт познания есть акт воли (Willenshandlung)». «Надо считать твердо установленным фактом разделение всех моих психических переживаний на две большие основные группы: вынужденных и произвольных действий. К первым причисляются все впечатления внешнего мира» (47). «Что можно дать много теорий об одной и той же области фактов… это факт столь же хорошо известный физику, сколько несовместимый с предпосылками какой-либо абсолютной теории познания. И этот факт связан с волевым характером нашего мышления; и в нем выражается несвязанность нашей воли внешними обстоятельствами» (50).