Полное собрание сочинений. Том 12. Ключи от Волги

— Ключи от Волги (так и сказала «от Волги») — на гвоздике возле двери. Открывайте, а я приду.

Ключ оказался на месте, и минут через пять мы стояли в домишке с непокрытыми головами.

Чистые стены, обитые лесом, полосы света через окошки, запах воды и смолы. И вот он у ног, символический круг-колодец, означающий: в этой точке начинается Волга. Аккуратный — метр в поперечнике — круг. Вода таинственно-темная. Движение родниковых струй незаметно, однако оно тут есть. В окошке видно: вода из-под домика утекает.

— Ну, помолились? — улыбается на пороге Нина Андреевна. — Не вы первые, не вы последние. Идут и идут. На горе, слышишь, погомонят, а тут как-то все утихают. Вот так всегда стоят и молчат.

Тот самый ключ.

Нина Андреевна, хранительница ключей от Волги.

Старуха запирает домик на ключ, черпает из ручья два ведерка воды и, охотно отдав нести их до дому одному из «паломников», продолжает рассказ-размышление.

— Разные люди. И, скажу вам, едут со всего света. Германцы недавно на кино тут Волгу снимали. Попросили цветной платочек надеть.

Молодые совсем ребята, обходительные. Японцы тоже снимали. Небольшие росточком, шустрые, головы у всех черные. Тоже не дурные люди…

— Нина Андреевна, вы сами-то Волгу в ином каком месте видали? — спрашиваю я напоследок.

Нет, в другом месте Волгу Нина Андреевна не видала. Шестьдесят девять лет живет она тут безвыездно у истока. Схоронила умершего от ран мужа, взрастила трех сыновей.

— Виктор шофером в Нелидове, Николай в Мурманске большие электрические столбы подымает, Алексей в Баку водолазом. И я вот тоже при должности. Соберусь умирать, скажу, чтобы тут, на горке, и положили. Хочу видеть все, как сейчас вижу.

На прощание мы постояли возле дороги на теплом песчаном холме. Вечернее солнце золотило в низине верхушки леса, удивленно и радостно глядел на мир белобровый домик над родником. Одеяльцем тумана накрылось узкое руслице Волги.

— Люди вот умирают, а она течет и течет… Ну, с богом. Если еще придете — ключ на гвоздике возле двери.

Раза два мы еще оглянулись помахать старушке рукой и, как могли скоро, двинулись к лесу…

Шли потом уже в темноте с фонарем. Опять лужи, хлопанье крыльев невидимых птиц. Ярко светились, попадая в луч фонаря, соцветья таволги у дороги. Усталость скрыла на время яркие впечатления дня. Вместо них в голове почему-то всплыли и обозначились древней таинственной связью три слова: Волга, иволга, таволга. В такт шагам они повторялись, следуя друг за другом, несчетное число раз: Волга — иволга — таволга…

Под музыку этих слов я, помню, и шел до ночлега.

 _{Фото автора. 15 сентября 1978 г.}

Обезьяний остров

(Окно в природу)

Глухая сторона Псковщины. Леса и воды. Деревня Петраши над озером Язно. Когда узнавали дорогу в деревню, встречная женщина спросила нас в свою очередь: «Наверное, на остров к обезьянам?» От нее мы узнали кое-что новое к тому, что было известно, и вдоволь посмеялись, дивясь, как уживаются рядом были и небылицы.

«Зимой-то, — говорят, — едят камыши и осину, играют в снежки?» Веселая небылица. Быль, впрочем, тоже достаточно фантастична — обезьяны среди берез и осин! Но это быль.

… С доктором Фирсовым в высоких резиновых сапогах мы идем по отмели мимо озерного острова. Хорошо бы прямо на остров, ан нет, на остров нельзя. Будь Фирсов один, Тарас вел бы себя иначе. А сейчас большая африканская обезьяна-вожак возбуждена до крайности. На вожаке Тарасе лежит обязанность обратить вспять пришельцев, и он настроен очень решительно. Он угрожающе ухает и колотит по земле передними лапами (подмывает сказать — руками). Схватив попавшую под руку палку, Тарас начинает ею крушить кусты, молотит прибрежный песок. Нас разделяет метров десять мелкой воды. Это защита надежная — обезьяны воды боятся, но у Тараса есть способ «удлинить руки». Размахнувшись, как городошник, он запускает в нас палкой.

Видя, что промахнулся, хватает камень, и приходится глядеть в оба — бросок «из-под себя» не слишком силен (один камень я изловчился, поймал руками), но в ход идут булыжники с детскую голову, а это уже не шутка. Мы отступаем. А когда приближаемся к берегу снова, Тарас моментально находит новое средство нас напугать. Забегая вперед, он мгновенно лезет на склоненные над водой ольхи. Он безошибочно выбирает деревья с сухими суками, а когда мы подходим, что есть мочи трясет ольшину. Смешно наклонив голову, он наблюдает, куда падают сучья.

— Ну вот вам ответ на вопрос из давнего спора: соображают они или не соображают? — говорит Фирсов.

Леонид Александрович Фирсов с подопечным в обнимку.

Шутки с обезьянами плохи. Оператор, снимавший с лодки для «Мира животных» наш с Фирсовым проход у берега, увернулся от камня Тараса, но полетел вместе с камерой в воду.

Съемка остановилась. Однако бывают потери и посерьезней — у доктора Фирсова на руке нет двух пальцев.