Полное собрание сочинений. Том 1

«Артельная и государственная форма промышленности, – рассуждает г. Кривенко, вообразив, видимо, что его уже „призвали“ „решать практические экономические проблемы“, – вовсе не представляет собою всего, что в данном случае можно представить. Возможна, например, такая комбинация».

И дальше повествуется, как в редакцию «Р. Богатства» пришёл техник с проектом технической эксплуатации Донской области в форме акционерного предприятия с мелкими акциями (не более 100 руб.). Автору проекта было предложено видоизменить его таким, примерно, образом:

«чтобы акции принадлежали не частным лицам, а сельским обществам, причём часть их населения, которая станет работать в предприятиях, получала бы обыкновенную заработную плату, а сельские общества гарантировали бы ей связь с землёй».

Не правда ли, какая административная гениальность! С какой умилительной простотой и лёгкостью вводится капитализм в народную жизнь и устраняются его зловредные качества! Нужно только устроить так, чтобы через посредство общества сельские богатеи купили акции[154] и получали доход от предприятия, на котором трудилась бы «часть населения», обеспеченная в связи с землёй, – такой «связи», которая не даёт возможности жить с этой земли (иначе кто бы пошёл работать за «обыкновенную заработную плату»?), но достаточна, чтобы привязать человека к месту, поработить его именно местному капиталистическому предприятию и отнять возможность переменить одного хозяина на другого. Я говорю о хозяине, капиталисте – с полным правом, потому что тот, кто платит трудящемуся заработную плату, не может быть назван иначе.

Читатель, может быть, уже в претензии на меня за то, что я так долго останавливаюсь на таком вздоре, не заслуживающем, по-видимому, никакого внимания. Но позвольте. Хотя это и вздор, но вздор такой, который полезно и нужно изучать, потому что он отражает действительные общественно-экономические отношения России и в силу этого принадлежит к распространённейшим у нас общественным идеям, с которыми социал-демократам долго ещё придётся считаться. Дело в том, что переход от крепостнического, феодального способа производства к капиталистическому в России порождал, а отчасти и теперь порождает, такое положение трудящегося, при котором крестьянин, не будучи в состоянии прокармливать себя землёй и нести с неё повинности в пользу помещика (а он их и посейчас несёт), вынужден был прибегать к «сторонним заработкам», носившим сначала, в доброе старое время, форму либо самостоятельного промыслового труда (например, извоз), либо несамостоятельного, но оплачиваемого сравнительно сносно вследствие крайне слабого развития промыслов. Это состояние обеспечивало некоторое, сравнительно с теперешним, благосостояние крестьянства, благосостояние крепостного люда, мирно прозябавшего под сенью ста тысяч благородных полицеймейстеров и нарождающихся собирателей земли русской, – буржуа.

И вот «друзья народа» идеализируют этот строй, отбрасывая просто-напросто его тёмные стороны, мечтают о нём, – «мечтают» потому, что его давным-давно нет уже в действительности, он давным-давно разрушен капитализмом, породившим массовую экспроприацию земледельческого крестьянства и превратившим прежние «заработки» в самую разнузданную эксплуатацию в избытке предлагающихся рабочих «рук».

Наши рыцари мещанства хотят именно сохранения «связи» крестьянина с землёй, но не хотят крепостного права, которое одно только обеспечивало эту связь и которое было сломлено только товарным хозяйством и капитализмом, сделавшим эту связь невозможной. Они хотят заработков на стороне, которые бы не отрывали крестьянина от земли, которые бы – при работе на рынок – не порождали конкуренции, не создавали капитала и не порабощали ему массы населения. Верные субъективному методу в социологии, они хотят «взять» хорошее и оттуда и отсюда, – но на деле, разумеется, это ребячье желание ведёт только к реакционной мечтательности, игнорирующей действительность, ведёт к неумению понять и утилизировать действительно прогрессивные, революционные стороны новых порядков и к сочувствию мероприятиям, увековечивающим добрые старые порядки полукрепостного полусвободного труда, – порядки, обладавшие всеми ужасами эксплуатации и угнетения и не дававшие никакой возможности выхода.

Чтобы доказать правильность этого объяснения, относящего «друзей народа» к реакционерам, сошлюсь на два примера.