Полное собрание рецензий

«На всем протяжении романа полностью отсутствует звон шпор, который должен сопровождать каждый шаг всех штаб-офицеров и генералов, не говоря уже обо всех чинах кавалерии и артиллерии».

Обычно, насколько я успел заметить, – чем подробней человек изучил свой предмет, тем хуже разбирается во всем остальном. Память разрастается в ущерб уму и сердцу, специалист делается инфантилен, чудаковат, отчужден.

Особенно – если влюблен, например, в историю войны 1812 года, а его современники играют на Бородинском поле черепом Багратиона в футбол.

В. М. Глинка был храбр, сострадателен, великодушен, щедр, любезен, остроумен, изящен. Невзгоды – а жизнь была ими преисполнена – переносил и бедность (хроническую) переживал кротко. Обладал одухотворенной речью, прелесть которой, по-видимому, запечатлелась в его исторических повестях не вся. Умел очаровывать, но и помимо воли навлекал на себя чувство, называемое обожанием. И бывал чрезвычайно строг в вопросах чести.

Все это в книге дано. Странней всего – из нее же выясняется с очевидностью, – что В. М. был такой не один. Что это был – при советской-то власти! – целый орден (впрочем, крайне малочисленный), так сказать, культурных недобитков.

«И я помню, – говорит Георгий Вилинбахов, – что при встречах с Петром Андреевичем Зайончковским или Юрием Михайловичем Лотманом, когда речь заходила о каком-то еще не знакомом человеке, то один из вопросов был таким: ну а как этот человек – приличный? И им не надо было объяснять друг другу, о чем идет речь». Боюсь, эта фраза сегодня темна.

Майя Туровская. Бинокль. Заметки о России для немецкого читателя. Заметки о Берлине для российского читателя

М.: Новое литературное обозрение, 2003.

Название – ничего, но вот подзаголовок, особенно в первой половине, не идет книге на пользу. На первый, беглый взгляд – умаляет заманчивость: популярно, для невежд – о предмете, известном мне как пять пальцев, – увольте от такого чтения. А если хватило, к счастью, любопытства заглянуть внутрь – перепонимаешь подзаголовок наоборот, причем с печалью: он – высокомерный. В том смысле, что ты-то, братец, не дорос еще до серьезного разговора о серьезных вещах.

На самом-то деле, насколько я понял, это не нарочно, а так уж вышло: Майю Туровскую в Германии знают еще лучше, чем в России.

(В частности – ни на минуту не забывают, что она – соавтор фильма «Обыкновенный фашизм».) Она бывала там не раз. И бывает. Ничего удивительного, что немецкая газета – из лучших – предложила ей рубрику. И что когда тексты сложились в книжку, оказалось удобно построить их вдоль оси Москва – Берлин.

Текстов я насчитал 46. Если набраться терпения – обдумывать не больше одного в неделю, то выйдет, как если бы вы целый учебный год слушали лекции умного-преумного человека (и с отчетливой дикцией) – про что? Да про то, что происходит, в том числе с вами. Про наше с вами время.

Как если бы корюшке читали спецкурс про Неву. Непрерывно смещаясь по течению в самой гуще косяка.

В старости, если доживу, непременно вернусь к этому «Биноклю»: не для того, чтобы проверить прогнозы (их тут нету ни одного) или сверить оценки текущих событий с окончательным итогом (оценок – политических ли, эстетических – М. Т. старается не произносить), – а чтобы убедиться (как надеюсь), что этот автор умел видеть вещи в правильном свете, под безошибочно выбранным углом. Что этот интеллект выхватывал из потока те самые точки, в которых историческая реальность как бы сгущалась в знаки самой себя.

А я, например, очень многих не заметил. Не обратил внимания.

На роман Юлия Дубова «Большая пайка» – про трагические (без иронии!) тайны большого нашего бизнеса. На двухтомное жизнеописание Александра Солоника, чемпиона по наемным убийствам. Ни на одну из трех монографий о, наоборот, самоубийствах. На мемуары О. Сурковой об Андрее Тарковском – а там сказана, как видно, какая-то правда, которую надо бы знать. На переписку Эльзы Триоле с Лилей Брик, только два года назад впервые изданную, – нестерпимую, должно быть, для советского мозга.

А сколько происходит, как выяснилось, такого, про что провинциал не знает и понаслышке, – почему и не является, в сущности, своим современником! Не видел «Гамлетов» Штайна и Стуруа, ни «Черного монаха» Камы Гинкаса, ни Фоменковой «Пиковой дамы», ни Ануевой на сцене МХАТ «Антигоны», не говоря уже о немецком фильме «Good bye Lenin!». Не слышал «Травиаты» в «Новой опере», ни «Леди Макбет Мценского уезда» в «Геликон-опере», – а тоже, выходит, очень и очень стоило.

И, разумеется, не бывал в магазине «Мир новых русских» – и, очутившись на старом Арбате, не рискнул бы, пожалуй, зайти. Да и что мне там делать?