Полное собрание произведений в одном томе

Как-то отца посетил один изобретатель, пришедший со своей женой. Он принес отцу статью о своем изобретении. А изобрел он какие-то необыкновенные патефонные пластинки с нанесенными на них значками различной формы: кружками, квадратиками, треугольниками, точками и тире, которые соответствовали определенным звукам или даже музыкальным фразам. Каким должен был быть проигрыватель для них и какое преимущество было у этих пластинок перед обычными, я уже не помню. Отца очень заинтересовало это изобретение, и он попросил автора оставить ему материал для более тщательного изучения. Александр Романович высказал предположение, что, возможно, он использует эту идею в каком-нибудь произведении. Вдруг присутствовавшая при этом разговоре жена изобретателя сказала:

— Бывают такие! Знакомятся с чужой работой, а потом выдают ее за свою!

Всем стало неловко. Изобретатель даже покраснел от смущения и не нашел слов, чтобы сгладить бестактность своей жены.

Писал отец очень быстро и много. В голове у него, как он сам признавался, всегда было столько идей, что если бы он мог, как герой его рассказа доктор Вагнер, не спать, он бы, наверное, писал и ночью. Творческих мук, по всей вероятности, он не испытывал и к тем, кто вымучивал каждую строчку, относился с сожалением и юмором.

Как-то у нас дома шел ремонт и отец на месяц перебрался в Дом творчества, который находился в Пушкине в бывшем доме Алексея Толстого около Лицейского сада. Помню, отец рассказывал, что однажды, придя вечером в номер, услышал, как за стеной кто-то ходит взад и вперед. Постоит и опять начнет ходить. И будто стонет или тяжко вздыхает. Отец решил, что у соседа болит зуб, и посочувствовал ему, так как и сам нередко страдал от зубной боли. На второй и третий день повторилось то же самое. «Чего он не вырвет этот зуб?» — подумал отец с удивлением. В конце концов отец не выдержал и решил справиться о своем соседе у горничной. Она ответила с почтением в голосе:

— Писатель он. Сочиняет!

Окончив рассказ, отец заметил с мнимым уважением:

— А сочинять-то, оказывается, трудно!

В детстве я не задумывалась над творчеством отца. Ну, пишет и пишет… И только став взрослой, поняла и оценила его труд. Были молодые и здоровые писатели, которые корпели над одной книгой по году. Из своих наблюдений я знала, что больные мужчины гораздо нетерпеливее женщин. Стоит им заболеть ангиной или гриппом, как они чувствуют себя самыми несчастными. А ведь у моего отца был костный туберкулез и он месяцами был прикован к постели и видел перед собой только стены своей комнаты! От одного этого можно было впасть в уныние.

Как-то я смотрела интересный киножурнал об одном научном эксперименте. К сожалению, я не помню ни фамилии врача-экспериментатора, ни названия фильма. Ради эксперимента здоровый, молодой человек уложил себя на месяц в постель. Подумать только, всего на месяц! Сначала он активно работал: проверял и правил свои работы, читал научные труды. Через какое-то время он стал рассеян, не мог сосредоточиться. Быстро уставал. От научных работ перешел к чтению художественной литературы. Потом серьезные книги тоже стали его утомлять и он обратился к детективам, но и они навевали на него скуку. Я смотрела этот фильм и невольно вспоминала отца. Мне было непонятно, как он, лежа месяцами без движения, сохранял внутреннюю энергию, живость мысли, интерес к окружающему миру и, наконец, работоспособность. Писал он ежедневно по нескольку часов в день. И только когда умудрялся простыть и схватить насморк, делал себе выходной, заявляя при этом:

— Больной заболел.

И, несмотря на это, я не помню, чтобы у него когда-нибудь было плохое настроение. Лежа в постели, он руководил моими играми, придумывал всякие забавы. Он научил меня вырезать из бумаги красивые салфеточки и смешных человечков и любимых чертиков. А то рисовать со мной сядет. Нарисует кривую линию или крючочек и предлагает мне что-нибудь дорисовать самой.

В те годы иностранным языкам уделяли мало внимания. Ну, учили в школе, но как-то несерьезно. А детям всегда хотелось говорить на каком-то непонятном другом языке. Не прошло это и мимо меня. Кто-то придумал такой язык: делить слова на слоги и после каждого прибавлять «рун» — ярун хорун чурун и т. д. Или впереди слога ставить «нака»: накая накахо накачу… и т. д. Я об этих языках рассказала папе, а он сказал мне, что есть более интересный язык: надо слово разделить пополам и поменять местами начало и окончание. К примеру: комар — марко. Хочу — чухо и т. д. Мне этот язык очень понравился, и я быстро освоила его. Потом научила подруг. Говорили мы очень бойко, но, как ни странно, понимали друг друга плохо… Потом отец научил меня концертному номеру угадывания предметов с завязанными глазами или стоя спиной к зрителям. Он мне рассказал историю этого номера.