Полное собрание произведений в одном томе

А между тем в научной области художник может играть не только служебную, прикладную роль. Мир природы — при научном подходе к нему — мог бы обогатить художников новыми формами, красками, обогатить тематику, по-новому осмыслить природу, пейзаж. Многие ли художники, например, заглядывали в микроскоп, открывающий поистине новый мир, подчас необычайной красоты и оригинальности? Американский инженер Вернет ввел в «прикладное искусство» (узоры для тканей мебели, абажуров и пр.) «электронное рисование», фотографируя оригинальные узоры, которые появляются на экране телевизора, если включить в катодную трубку переменный ток. И художники-рисовальщики на тканях и пр. чрезвычайно заинтересовались этим «электронным рисованием», которое наталкивает их на совершенно новые мотивы, на новые разрешения чисто художественных задач декоративной живописи.

Вот один из примеров плодотворности связи искусства с наукой. Я знаком с интересным «человеком, влюбленным в зори». Он интересуется ими, как научный работник (зори — «индикатор погоды»), и влюблен в них эстетически. Он показывал мне многие сотни этюдов масляными красками — зарисовки зари во все времена года. Меня прямо ошеломили эти красочные симфонии необычайного богатства колорита и красоты. В живописи существуют маринисты, но почему нет «целинистов» (от латинского сеlum — небо)? «Небо как таковое» — не менее благодарный материал для живописи, чем море. Особенно поразил меня один этюд, стоящий на грани научной фантастики. Он изображал земной шар, половина которого была освещена солнцем, половина находилась в тени, а границей был заревой пояс. Заревой пояс! Кто о нем думал? Как много такая тема может дать и для популяризации научных знаний, и для художника. Есть ли у нас картины, изображающие лунный пейзаж? Если и есть, они не стоят на должной высоте ни в художественном, ни в научном отношении. Да и может ли быть иначе с лунным пейзажем, если наши художники делают научные ошибки и в земных пейзажах, изображая, например, кучевые облака на фоне зимнего пейзажа с лыжниками, или месяц, не считаясь с тем, что он меняет свое положение в зависимости от широты (рогами то вбок, то вверх в отношении горизонта).

Четвертое требование — иллюстратор научной фантастики должен обладать большой фантазией и богато развитым воображением. К услугам иллюстраторов сегодняшнего и вчерашнего дня и готовая натура, и фото, и иллюстративный материал журналов, и богатство архивов. Иное дело — научная фантастика, где приходится оперировать с вещами, еще не существующими, и где поэтому опираться приходится в значительной степени на фантазию, на воображение. Художник — иллюстратор научной фантастики по силе воображения и фантазии должен стоять, по крайней мере, на одном уровне с автором. Он должен с предельной полнотой воплотить в зрительных образах идеи автора, а подчас и восполнить недомолвки писателя.

Наконец, последнее требование — иллюстратор научной фантастики должен любить свою специальность. Без этого неизбежна в его работе печать равнодушия, казенщины, сухости. Без истинной, живой, горячей любви нет искусства. Именно она поднимала на такой высокий художественный уровень работы лучших мастеров — иллюстраторов научной фантастики.

Красноречивее всяких слов будет наглядное сравнение иллюстраций к романам Жюля Верна художников Риу и Невилля и нашего художника Н. Травина.

В заключение несколько замечаний, относящихся как к художникам, так и к издательствам.

За границей научно-фантастические произведения иллюстрируются очень щедро. Иллюстрируются даже смежные моменты: герой сидит за столом — одна иллюстрация; встал, перешел к окну — другая иллюстрация. И это неспроста: читатель скорее сживается с героем, воспринимает его как реальное лицо, когда зрительно воспринимает его во всяких поворотах и ракурсах. У нас, к сожалению, скупятся — в книге дается примерно всего одна иллюстрация на один печатный лист текста. Это очень мало. Какую ценность представил бы собою, например, роман о нашем будущем, если бы он был обильно иллюстрирован. Ведь на наших художниках, как и авторах научной фантастики, лежит почетная задача — быть активными участниками социалистического строительства. Какое огромное значение имел бы такой роман-альбом и не только для юных читателей. На много новых мыслей он мог бы натолкнуть архитекторов, проектировщиков новых форм мебели, костюмов, обуви и т. д.