Полночный злодей

Эти простые слова, произнесенные Пьером Делизом, пронзили Габриэль ужасом. Она всхлипнула, крепче прижавшись к Рогану, и не отнимала губ от его холодной щеки, пока Делиз продолжал свой рассказ:

— Мы слишком поздно заметили их, чтобы успеть спрятаться. Завязалась перестрелка. Капитан Уитни был ранен, а двое из людей Пуантро — убиты. В суматохе нам удалось скрыться.

Габриэль отодвинула прядь черных волос, прилипших ко лбу Рогана.

— Он… он едва дышит.

Она подняла голову и увидела озабоченное выражение лица Пьера. Ее голос сорвался, и она всхлипнула:

— Он не должен умереть.

В коридоре послышались шаги. Через мгновение дверь открылась, и в комнату вошел невысокий седовласый мужчина в рубашке с короткими рукавами и с маленьким черным чемоданчиком в руке. Вслед за ним появилась Клариса.

— Доктор Торо находился в комнате наверху, с Николь. Он и раньше помогал нам в сложных ситуациях.

Доктор наклонился над Роганом:

— Подайте мыло и воду. Клариса, необходимы чистая одежда и новые простыни, чтобы мы могли выбросить все это, запачканное кровью. Быстрее! И все — вон отсюда!

Ястребиный взгляд доктора задержался на Габриэль, но она не пошевелилась.

— Я сказал — вон!

— Нет.

— Я не…

Его голос внезапно умолк: ресницы Рогана шевельнулись, он чуть приоткрыл глаза и еле слышно прошептал:

— Габриэль… останься.

Доктор бросил на нее пытливый взгляд:

— Так вы — Габриэль Дюбэй?

Она кивнула.

— А это… капитан Роган Уитни?

Она кивнула еще раз.

— Останьтесь.

Клариса принесла кувшин с водой, а следом за ней Пьер доставил чистую одежду и льняные простыни. Доктор Торо повернулся к ним и не заметил миг, когда чистыесерые глаза Габриэль поймали мимолетный отливавший золотом взгляд Рогана, когда она, наклонившись близко-близко к нему, прошептала, коснувшись губами его холодной щеки:

— Я люблю тебя.

Не заметил доктор и как Роган еле слышно прошептал ей в ответ то же самое, прежде чем его глаза закрылись и он безмолвно вытянулся на постели.

Клариса окаменела, когда Роган закрыл глаза.

Не в состоянии думать или говорить, она ждала, глядя на его грудь. Прошла вечность, прежде чем грудная клетка Рогана поднялась, с трудом пропустив первый глоток воздуха. Постепенно дыхание восстановилось, но оно было очень слабым.

Пошатываясь, Клариса направилась к двери. Сильная рука подхватила ее, и вместе с Пьером они вышли в коридор. Клариса подняла глаза на Пьера. Его взгляд был полон сочувствия. Он прошептал:

— Очень тяжело, ma cherie, так сильно любить человека, который не испытывает по отношению к тебе столь же пламенных чувств. Можете утешить себя тем, что вы были честны в своей любви и сделали все, что могли. Остальное — в руках доктора Торо и Всевышнего.

— Пьер… — Голос Кларисы сорвался на всхлип. — Роган любит Габриэль так, как он никогда не любил меня, но… я отчаянно хочу, чтобы он выжил и был счастлив. Понимаете, сознание того, что Роган счастлив, придаст мне радости, которой в противном случае я буду лишена. Он не должен умереть!

— Клариса!

Его карие глаза увлажнились, когда он подошел к ней ближе. Клариса чувствовала, что от него исходят тепло и любовь, когда он продолжил:

— Я понимаю, я так хорошо понимаю вас.

— Я бы хотела…

Прошло достаточно времени, прежде чем Пьер ответил:

— Я бы хотел тоже.

Не закончив фразы, он взял Кларису под руку и спустился с ней в холл.

Завершив обработку раны Рогана, доктор Торо отошел на шаг от кровати и, нарушив тишину, впервые обратился к Габриэль:

— Что ж, я сделал все, что мог. — Выражение его лица было бесстрастным, и он с очевидной неохотой продолжал: — Поскольку этот человек ясно выразил желание именно вас видеть подле себя в самый критический момент, то вам я и сообщу мое заключение.

Доктор Торо испытующе посмотрел на бледное лицо Габриэль. Он заметил, как она, колеблясь, поднялась со стула, на котором сидела все то долгое время, пока врач обрабатывал рану, и выпустила из своих рук ладонь Рогана. Габриэль медленно подошла к нему.

Помолчав мгновение, доктор сухо спросил:

— Вы готовы услышать правду?

Габриэль кивнула.

— Прежде чем я сделаю что-либо еще, буду абсолютно откровенен с вами. — Доктор помолчал, черты его лица несколько заострились. — Мое отношение к вашему отцу расходится с общепринятым в новоорлеанском обществе. Мое мнение об этом человеке очень сильно пошатнулось, когда меня вызывали лечить жертв его порочных сексуальных наклонностей в домах, подобных этому. Признаюсь, я не очень удобно чувствую себя, обсуждая состояние пациента именно с вами — из-за ваших отношений с господином Пуантро и из-за вашего похищения. Но, поскольку не в моих правилах противоречить желаниям пациентов, а капитан Уитни ясно выразил свою волю, я могу только надеяться, что не совершаю ошибки, вручая вам его жизнь.

Габриэль мягко ответила на это:

— Нет, не совершаете.

На лице доктора все еще было написано сомнение, и он начал достаточно осторожно:

— Сейчас наибольшую опасность для капитана Уитни представляет не его рана…

Заметив очевидное непонимание на лице Габриэль, он добавил: