Полночный час

Наконец он дал им разрешение войти. Дом был ярко освещен, словно «Титаник» перед столкновением с айсбергом. Джессика не заходила в свою комнату после ужасной находки умерщвленного Годзиллы. Грейс не хотелось, чтобы дочь увидела пустую клетку, поэтому она провела дочь в свою спальню и там, согрев ампулу и одноразовый шприц в ладонях, сделала Джессике укол инсулина.

Пока девочка отдыхала после укола, Грейс быстро убрала из спальни дочери клетку и все следы пребывания там любимого хомячка Джессики.

Она услышала, что Тони набрал телефонный номер и коротко с кем-то переговорил. Очевидно, он докладывал, что находится на посту.

Потом Грейс и Джессика сидели на кухне, смотрели друг на друга, и есть им после обильного пиршества в семье Марино, естественно, не хотелось. Испанский язык, которым они пытались заниматься, не очень-то западал в голову, а под ногами крутились собаки. Наконец Джессика, ободренная присутствием собак, нашла в себе мужество войти в свою спальню.

Как все изменилось! Дом, обошедшийся Грейс так дорого – и по деньгам, и по затраченной энергии, стал и для нее и для дочери чужим, внушающим им обеим страх.

Выглянув в окно, Грейс чуть ли не потеряла сознание, увидев мечущееся по двору белое пятно, но тут же едва не расхохоталась. Это была брошенная кем-то через изгородь газета, и ветер играл с нею, пока ее не промочил дождь.

Слава богу, что Тони рядом. Иначе любой шорох и скрип ввергнут в истерику обеих женщин.

Грейс осторожно провела самостоятельный обход собственного жилища.

Как ни странно, Джессика погрузилась в блаженный сон в своей кровати. Вероятно, собаки сыграли свою роль – они улеглись и сладко спали на коврике возле кровати, охраняя сон своей новой подруги. Когда Грейс вошла, они подняли головы, но тотчас, не издав ни звука, погрузились опять в дремоту.

Грейс позавидовала дочери. Как ей легко было завоевывать любовь этих созданий.

Страх улегся, но остались домашние заботы. Столько чистого белья, которое надо погладить. Столько грязных вещей, которые ожидали стирки. Обычная женская работа, забытая по причине жутких событий в доме и из-за того, что где-то рядом посторонний мужчина. Тони Марино. Грейс перестала воспринимать его как полицейского. Он пробудил в ней женщину, а ей очень этого не хотелось.

Они столкнулись в гостиной, когда он выкладывал на столик перед включенным телевизором свой устрашающего вида черный пистолет.

– Вы не возражаете, если я посмотрю сериал?

– Нет, конечно, если только вы под впечатлением увиденного не откроете пальбу по окнам.

– Нет уж, я не такой фанат телевидения, – вежливо откликнулся Тони.

– Мне понравилась ваша семья. Я вам позавидовала. А уж мама и бабушка – настоящие волшебницы в кулинарном искусстве. Им надо было бы открыть свой ресторан.

– Я им неоднократно советовал то же самое, – согласился Марино. – Но они меня не послушались.

– И у всех ваших братьев счастливая семейная жизнь, – закинула удочку Грейс.

– Им повезло. Они сумели найти хороших девочек.

– Всем повезло, кроме вас?

– Да, всем, кроме меня.

Грейс так хотелось, чтобы он продолжил. Но Тони почему-то замолчал. Тогда она набралась храбрости и решилась спросить:

– Тони, скажи, кто такая Рейчел?

36

Некоторое время он молча смотрел на нее. Тело его напряглось, глаза слегка расширились от удивления.

Затем на лице его появилось каменное выражение. Он еще долго молчал, прежде чем задал ей встречный вопрос:

– Кто рассказал тебе о Рейчел?

Такая его реакция возбудила в Грейс болезненную ревность, хотя она понимала, что этим унижает себя в собственных глазах. Несомненно, что имя Рейчел невероятно много значит для Тони. Кем бы она ни была, эта Рейчел, он любил ее и продолжает любить. Конечно, Грейс хотела знать, кто она такая, и это было не просто любопытство.

– Твоя бабушка упоминала о ней. Но ничего не стала рассказывать. Посоветовала мне спросить у тебя самого.

– А, бабуля! – Тони прикрыл глаза, как бы превозмогая боль, и тут же снова открыл их. – Рейчел была моей дочерью.

Была? Грейс сразу же выделила это слово, мгновенно осознала его трагический смысл. Она едва не задохнулась от сочувствия к нему.

– О, Тони, прости. Я ведь не знала…

– Все в порядке. – Он перевел взгляд с ее лица на экран телевизора, который только что включил когда она вошла в комнату. В молчании они вместе смотрели, как на экране взрывается и окутывается пламенем какая-то машина. Звук от взрыва как бы не доходил до них. Их связывала воедино полная общей скорби тишина.

– Мне следовало бы уже смириться с этим, – заговорил Тони нарочито сухо. – Прошло ведь четыре года. Жизнь идет своим чередом, как и должно быть.

Он был сдержан, но душевная боль прямо рвалась наружу.

– Вряд ли можно смириться с потерей ребенка, – сказала Грейс.

Она сделала несколько шагов, присела рядом с ним на кушетку, скинула туфли, подобрала под себя ноги и оперлась слегка плечом о его плечо.

– Четыре года или сорок лет, все равно, сколько бы лет ни прошло, я бы все равно оплакивала свою Джессику, если б, не дай бог, потеряла ее.