Полночная страсть

Он был все еще красив, с черными кудрями и римским профилем. И все же внешность его поблекла, словно излишества в еде, вино, льющееся рекой, и бурная итальянская жизнь оставили свой след на его лице. Сверкающие темные глаза, воспетые репортерами светской хроники и не одной поэтессой, казались тусклыми, погасшими.

Уж не пристрастился ли Бентон к опиуму или к выпивке? Рейнло не видел этого хлюста добрых десять лет, но сказал бы, что Бентон состарился лет на двадцать, не меньше.

— Возвращаетесь домой? Ваша семья вроде бы живет в Девоне, верно?

— Да. Я теперь направляюсь на юг. У меня… были дела в Нортумберленде.

Помрачнев, Бентон уткнулся в свой бокал.

На мгновение Рейнло узнал в нем того поэтичного юношу, который десять лет назад покорил весь Лондон.

Повисло угрюмое молчание. «Да что, черт возьми, случилось с этим болваном?» — проворчал про себя маркиз. Джонни держался так, словно у него только что околела любимая собака.

— Хотите еще выпить? — неохотно спросил Рейнло, когда служанка поставила перед ним блюдо, полное еды.

Бентон продолжал разглядывать пустой бокал.

— Принесите бутылку.

Девица послала Бентону кокетливый взгляд, которым чуть раньше пыталась сразить Рейнло, но Джонни даже не поднял на нее глаз. Служанка метнулась к стойке и, вернувшись, с грохотом поставила на стол полную бутылку бренди. Жадно схватив ее, Бентон дрожащей рукой наполнил свой бокал. Он так спешил, что пролил немного на скатерть.

Чувствуя себя довольно неловко, Рейнло приступил к еде. Чем скорее он выберется отсюда, тем лучше. Бентон, похоже, не собирался двигаться с места, а его общество оказалось еще неприятнее, чем подозревал Николас.

Молодчик осушил свой бокал и наполнил его снова, действуя так же неуклюже.

— Вы уже пьяны, старина, — мягко произнес Рейнло.

Бентон покачал головой, и, к ужасу маркиза, по щеке его скатилась слеза.

— Еще нет, но скоро буду. — Прежде чем Рейнло нашелся с ответом, Джонни устремил на него затуманенный взгляд. — Вы верите в чувство, дарованное свыше?

Рейнло допил эль, хмуро раздумывая, как избавиться от болвана Бентона.

— В чувство? К кому? К Богу? К королю? К папе римскому? К чертову архиепископу Кентерберийскому?

Бентон оставил без внимания его ядовитый сарказм.

— К единственной женщине. К девушке, которой вы отдали свое сердце навсегда. Я говорю об истинной любви. О родстве душ. Вы понимаете, о единственной возлюбленной.

— Нет, — коротко ответил Рейнло.

«Проклятие, я попал в ловушку. Даже утоляя волчий голод, не станешь выслушивать подобный бред».

— А я верю, провались все к дьяволу.

Осушив бокал одним глотком, Бентон вновь наполнил его, на сей раз с большей ловкостью.

— Полагаю, я должен вас поздравить.

Хотя, если этот недоумок собрался жениться, похоже, виды на будущее не слишком его радовали.

— Черт побери.

Бентон с силой стиснул бокал, а после яростно швырнул его в камин.

К досаде Рейнло, звон разбитого стекла привлек любопытство посетителей трактира. Несколько голов обернулось в сторону приятелей.

Маркиз гневно скрипнул зубами. Еще немного, и он скажет этому тупице, чтобы тот проваливал на все четыре стороны. В юности Рейнло презирал Джонни Бентона за подобные дешевые выходки. И все же за его вульгарным наигранным жестом скрывалось подлинное страдание.

— Так она не отвечает вам взаимностью?

Глухое отчаяние Бентона требовало отклика. Это понимал даже такой бессердечный негодяй, как Рейнло.

Бентон устремил горящий взгляд на маркиза.

— Она мертва.

Боже праведный.

Рейнло не находил слов. Он никогда не считал Бентона близким другом, но и не хотел бросить беднягу наедине с его горем.

— Мне очень жаль, — произнес он, наконец, понимая, что слова его звучат фальшиво.

Глаза Бентона наполнились слезами, что окончательно смутило Рейнло, тогда как сам Джонни отнюдь не испытывал неловкости.

— Эту женщину я никогда не забуду. Ее имя навеки запечатлено в моем сердце. С вами когда-нибудь такое случалось?

— Нет, черт возьми, — с неподдельным ужасом отозвался Рейнло, хотя вкрадчивый голос нашептывал ему, что Антония оставила глубокий след в его душе.

Усилием воли маркиз заставил назойливый голос умолкнуть.

— Тогда мне вас жаль.

Бентон вновь наполнил бокал, но не поднял его.

Николас сдержал резкий ответ, готовый сорваться у него с языка. Как посмел потасканный фат вроде Бентона выражать сочувствие великолепному маркизу?

Отправив в рот кусок мяса, Рейнло в который раз пожалел, что не пустился в путь до того, как встретил этого болвана.

Бентон заговорил, обращаясь к своему бокалу.

— После десяти лет жизни на чужбине я так и не смог забыть ее. Я дурно обошелся с ней и теперь вернулся, чтобы загладить свою вину. Я молил Бога, чтобы моя возлюбленная оказалась свободна и вышла за меня замуж, несмотря на все совершенное мной.

Рейнло предпочел не спрашивать, что совершил Бентон. Сказать по правде, это его не особенно интересовало. История представлялась ему до крайности скучной и пошлой. Слезливая драма Бентона испортила ему ужин. Возмущенно фыркнув, Рейнло оттолкнул наполовину полную тарелку.

Жалкий хлюст все бормотал себе под нос: