Полмира

– Островитяне должны уплатить виру кровью! – прорычал старый одноглазый воин. – А за ними – ванстерцы! И Крушитель Мечей – тоже!

– Естественно, должны, кто же спорит! – и Ярви поднял усохшую, похожую на крабью клешню левую руку, пытаясь успокоить разошедшуюся толпу. – Вопрос – когда и как! Мудрый ждет подходящих обстоятельств, а сейчас – разве готовы мы воевать с Верховным королем?

– Ты либо готов к войне всегда, либо не готов к ней вовсе.

И Атиль мягким движением повернул оголовье меча, и обнаженный клинок вспыхнул во мраке.

А вот Эдвал был всегда готов. Плечо готов был подставить, в строю стоять и не отступать – как положено воину Гетланда. И что же – заслужил он такую смерть?

Колючке-то вообще на все было плевать, к тому же она ему чувствительно щитом по яйцам наподдала – до сих пор болело. С чего ему ее любить?.. Однако ж она сражалась до последнего, одна против троих. Как и положено воину Гетланда. И что же – заслужила она за это прозвание убийцы?

Он поежился и виновато покосился на статуи богов – шестеро Высоких нависали, подобно судьи над подсудимым, над Черным престолом. И над ним, Брандом, тоже. И он снова поежился, словно бы это он убил Эдвала и назвал Колючку убийцей. А ведь он просто стоял и смотрел.

Смотрел и ничего не делал.

– Верховный король может полмира поставить под копье, чтобы с нами воевать, – отец Ярви терпеливо, словно несмышленым детям, объяснял собранию положение вещей. – У него в вассалах ванстерцы и тровенцы, а теперь еще и инглинги и жители Нижних земель. Молятся этому его Единому Богу. А праматерь Вексен и на юге сыскала союзников. Мы окружены врагами, и надобно обзавестись друзьями, чтобы…

– За сталью – последнее слово.

Голос короля Атиля звенел железом, как острый клинок.

– Сталь – вот ответ на все вопросы. Пусть соберется войско Гетланда. Эти стервятники-островитяне получат хороший урок. Такой, что не скоро забудут.

Справа стояли хмурые суровые мужи, и они ударили кулаками в кольчужные груди – да! Сталь! Слева стояли благородные женщины с умащенными драгоценным маслом волосами, и они мрачно кивали и говорили – да! Сталь!

Отец Ярви опустил голову. Он здесь за тем, чтобы свидетельствовать волю Отче Мира, но даже у него не нашлось слов. Сегодня здесь царила Матерь Война.

– Значит, так тому и быть. Сталь.

Бранду бы сейчас радоваться: как же, воины пойдут в набег, как в старинных песнях, и он с ними! Но мысленно он пребывал на той песчаной площадке и расчесывал, как прыщ, старые сомнения: а что, если бы он повел себя по-другому? Что бы изменилось?

Если бы он тогда не засомневался. Бил бы без жалости, как положено воину, и тогда б он наверняка победил Колючку, и ничего бы этого не случилось. Или бы возразил вместе с Эдвалом, когда Хуннан выставил троих против одной – может, и не было бы этого последнего поединка… Но он не возразил. Выйти на поле боя против врага – для этого потребно мужество. Но на поле боя вокруг тебя друзья. А вот выйти одному против друзей – о, тут тоже нужно мужество. Но у Бранда его нет. И он это прекрасно знал.

– А теперь пора заняться делом Хильд Бату, – сказал отец Ярви, и Бранд вздрогнул, словно вор, пойманный с поличным.

– Кого? – переспросил король.

– Дочери Сторна Хедланда, – отозвалась королева Лайтлин. – Она называет себя Колючкой.

– И она не иголкой за пяльцами укололась, – пояснил отец Ярви. – Она убила парнишку во время тренировочного поединка, и ее обвиняют в убийстве.

– И кто же ее обвиняет? – громко сказал Атиль.

– Я!

Золотая пряжка на плаще мастера Хуннана ярко вспыхнула, когда он шагнул в столп света перед королевским возвышением.

– Мастер Хуннан…

И король улыбнулся – редкое зрелище. Улыбнулся краешком рта.

– Припоминаю наши схватки на площадке для поединков, как же, как же…

– Я бережно храню эти воспоминания, мой король, хотя многие из них весьма болезненны…

– Еще бы! И что же, ты видел, как совершилось убийство, собственными глазами?

– Я испытывал старших учеников, дабы отобрать достойных воинов для похода. Среди них была и Колючка Бату.

– Позор на ее голову! Девчонка лезет в воины! – воскликнула какая-то женщина в зале.

– Да она всех нас позорит! – поддержала ее другая.

– Нечего бабе делать на поле боя! – сипло выкрикнули со стороны, где стояли мужчины, – и в ответ закивали с обеих сторон.

– Разве Матерь Война – не женщина? – И король обвел рукой нависавшие над собранием статуи Высоких богов. – Мы приводим к ней людей, и Матерь Воронов сама выбирает достойных.

– Так вот она не выбрала Колючку Бату, – отрезал Хуннан. – У этой девки мерзкий нрав.

Чистая правда, кстати…

– И она не прошла назначенное мной испытание.

А вот это правда лишь наполовину!

– Я сказал ей, что она не прошла испытание, и Колючка взбунтовалась и убила Эдвала.

Бранд поморгал. А вот это как бы и не ложь, но и не правда же! Хуннан покачал головой, и седая борода помоталась туда-сюда:

– Так я потерял двоих учеников.

– Осторожнее нужно быть, – пожурил его отец Ярви.

Наставник воинов сжал кулаки, но королева Лайтлин заговорила первой – и ему пришлось смолчать.

– И каково же наказание за подобное убийство?