Поллианна выросла

Дела, которые перед отъездом в спешке доделывал Пендлтон-старший, касались самых обычных вещей. Их мистер Пендлтон и не думал скрывать. Но кое-что он всё же предпочёл сделать, не ставя в известность приёмного сына. А именно, торопливо написал две записки: одну Поллианне, а другую миссис Чилтон. Запечатав, он вручил их домоправительнице Сюзан и распорядился отнести оба письма по указанному адресу сразу после их отъезда. О чём, как уже было сказано, мистер Пендлтон предпочёл оставить Джимми в неведении.

Когда подъезжали к Бостону, мистер Пендлтон обратился к Джимми с просьбой:

– Мой мальчик, пожалуйста, сделай мне одно одолжение. Вернее, два. Во-первых, давай повременим с разговором у миссис Кэрью до завтрашнего дня, а во‑вторых, позволь мне выступить в этом деле, так сказать, послом: сначала я подготовлю почву и поговорю с ней наедине, а уж потом появишься ты – скажем, часа в четыре дня? Ты не против?

– Нисколько, сэр, – не раздумывая, согласился Джимми. – С удовольствием. Я как раз размышлял, как мне преподнести ей подобный сюрприз. Ведь это довольно щекотливое дело. Я рад, что мне не придётся делать это самому.

– Вот и славно! Тогда завтра с утра я позвоню твоей… новой тётушке и договорюсь о встрече.

Как и условились, Джимми не появлялся у миссис Кэрью до четырёх часов. Впрочем, даже в условленное время на него напала такая робость, что, прежде чем позвонить в дверь, он дважды обошёл особняк, чтобы набраться храбрости.

Но, оказавшись в гостиной миссис Кэрью, молодой человек быстро успокоился: у миссис Кэрью он всегда чувствовал себя как дома.

Как ни удивительно, миссис Кэрью встретила новости без бурных эмоций. Сначала, правда, немного всплакнула. Мистер Пендлтон достал специально заготовленный для такого случая носовой платок – чтобы промакнуть счастливые слёзы умиления. Когда же дама окончательно успокоилась, разговор возобновился обычным порядком. Только такой внимательный наблюдатель, как мистер Пендлтон, мог заметить в её глазах приливы нежности, когда она переводила взгляд на Джимми, и энтузиазм сияющего от счастья самого молодого человека.

– Твой план относительно Джемми просто великолепен, Джимми! – воскликнула миссис Кэрью. – Ведь я могу теперь называть тебя так, мой мальчик? Ты совершенно прав! Я рада, что ты решился на такой благородный поступок. Мне и самой придётся пойти на кое-какие жертвы… – заметила она со слезами умиления на глазах. – Вот только ужасно жаль, что я не смогу представить тебя всему нашему обществу в качестве моего племянника!

– А уж как мне жаль, тётушка Рут… – начал было Джимми, но застыл, словно поражённый громом.

В дверях гостиной стояли Джемми и Сэйди Дин. Джемми был бледен как простыня.

– Тётушка Рут?! – вскричал юноша, окидывая недоумевающим взглядом присутствующих. – Уж не хотите ли вы сказать, что…

Бедная миссис Кэрью и сама побледнела как смерть. Как, впрочем, и Джимми. Только мистер Пендлтон сохранял бодрость духа и как ни в чём не бывало промолвил:

– Да, Джемми. А почему бы, собственно, и нет? Что ж, скажу то, что уже давно собирался сказать… – Джимми умоляюще взглянул на отчима, но тот успокаивающе похлопал его по плечу. – Несколько минут назад миссис Кэрью сделала меня самым счастливым человеком в мире, согласившись на моё предложение руки и сердца. Поэтому не вижу ничего странного в том, что теперь Джимми может называть миссис Кэрью тётушкой, ведь называет же он меня дядей!

– Какая новость! Поздравляю! – обрадовался Джемми, облегчённо вздохнув.

Мистер Пендлтон незаметно подмигнул Джимми, чтобы тот держал себя в руках и не показывал своего удивления. К счастью, всё внимание присутствующих мгновенно сосредоточилось на покрасневшей от радости миссис Кэрью, и опасность разоблачения миновала.

Немного погодя мистер Пендлтон наклонился к Джимми и незаметно шепнул ему на ухо:

– Вот видишь, проказник, я придумал, как сделать так, чтобы и мне не лишиться родственника! Теперь, выходит, ты наш общий с миссис Кэрью племянник!

Когда поздравления и восторженные восклицания были в самом разгаре, неожиданно для всех Джемми громко обратился к зардевшейся, словно маковый цвет, Сэйди Дин:

– Сэйди, милая! Я хочу, чтобы теперь все узнали и про нас с тобой!

И с торжествующим видом стал рассказывать трогательную историю их любви и помолвки. Снова посыпались восторженные восклицания и поздравления.

Джимми ревниво следил за происходящим, потом не выдержал и обиженно воскликнул:

– Что же это получается, вы тут все парами, только я один! Нет, так не годится! Раз уж на то пошло, то и у меня есть невеста, одна молодая особа, которую, впрочем, вы все хорошо знаете… И я хочу…

– Одну секунду, Джимми, мой мальчик, – прервал его Пендлтон-старший. – Позволь мне сыграть роль нового Аладдина, обладателя чудесной волшебной лампы… Миссис Кэрью, если вы не возражаете, я позову Мэри…

– Конечно, как вам угодно, – промолвила удивлённая миссис Кэрью, а остальные с интересом посмотрели на мистера Пендлтона.

Через минуту явилась горничная.