Полк стрелка Шарпа

— Я справлюсь, сэр! Честно-пречестно! — парнишка чуть не плакал, — Я умею стрелять, сэр! Могу показать!

— Верю, Чарли. Умеешь. Только французы — не кролики на огороде твоей матушки, они будут палить в ответ.

— Ну, пожалуйста, сэр.

Перед внутренним взором стрелка вдруг ожила картинка из недавнего прошлого: полуодетый Чарли догоняет их рекрутскую партию. Майор смягчился:

— Ладно. Скажи старшине Харперу, что ты в роте лейтенанта Прайса.

Унылая гримаса на лице мальчишки сменилось ликующим выражением:

— Спасибо, сэр!

— Смотри, чтоб тебя не ухлопали в первой же стычке, Чарли!

Эх, если бы все проблемы решались так легко! Не хватало котелков, топоров, множества пустяковин, но пустяковин, без которых не обойтись. К счастью, в конюшнях обнаружились мулы, принадлежащие ополчению, и Шарп с чистой совестью реквизировал их. Надо было спешить, пока в Челмсфорд не добрались посланцы военного министра. Гаверкампа Шарп решил с собой не брать, предоставив тому возможность и дальше делать то, что у сержанта выходило лучше всего: вербовать. Казармы и необученных новобранцев Шарп оставлял на попечение Финча с Брайтвелом, в будущем намереваясь заменить их кем-то более достойным. Линча майор перевёл в одну из красномундирных рот. Доверия ирландец-перевёртыш стрелку не внушал.

Скот батальона ещё волокся где-то по дорогам. Кучер наёмной кареты бузил и клялся, что новой поездки оси не выдержат. Пришлось сунуть ему гинею. Капитан Карлайн, и без того сбитый с толку кутерьмой, окончательно очумел, когда Шарп приказал ему готовиться к маршу.

— Вечером, сэр?!

— Да. А что?

— Меня пригласили на ужин, сэр…

— Шевелитесь, капитан!

У половины солдат ботинки после дневного похода просили каши. Заменить обувь было нечем. Прайс наладил починку силами бывших сапожников из числа рядовых. Вывезенные из Фаулниса бумаги Шарп распорядился выгрузить из экипажа. Исключение составили лишь контракты. В них чёрным по белому указывалось, что солдаты поступили на службу в первый батальон Южно-Эссекского полка. В армии, где бумага с печатью была важнее человека, такой контракт дорогого стоил.

В семь часов, когда мошкара вилась над крышами казарм и ласточки ныряли за добычей, чёрными стрелами пронзая небо, четыре роты построились походным порядком с оружием и снаряжением. Самые смелые предположения нижних чинов и офицеров не простирались далее марш-броска до окраин городка Челмсфорда и обратно. Правду знали, кроме Шарпа, лишь д’Алембор, Прайс и Харпер.

— Батальон! — прогудел Харпер, — Шагом марш!

Следуя за каретой, роты прошли под аркой ворот и пошагали на запад, к Челмсфорду. За городком колонна повернула на север. Когда крыши Челмсфорда скрылись за горизонтом, надежда на благополучное завершение предпринятой авантюры проклюнулась в сердце Шарпа. Шарп разрешил идти не в ногу. Батальон бодро двигался по дороге мимо низких холмов; полей, окаймлённых живыми изгородями; зелёных садов.

Солнце коснулось края земли на западе, и Шарп, выбрав подходящий луг меж рощиц дубов и буков, приказал располагаться на ночлег.

Капитан Карлайн, чья нарядная (а теперь изрядно запылённая) форма указывала на то, что её хозяин час-другой назад ещё надеялся воспользоваться после марш-броска приглашением на ужин, разинул рот:

— Ночлег, сэр? Без палаток?

— Привыкайте, капитан.

И они привыкали.

Следующие два дня Шарп вёл их на запад, понемногу готовя к тому, что ожидало их в Испании. Он учил их не шагистике, а навыкам выживания на войне.

Ночевали в чистом поле, обязательно выставляя пикеты. Двое ротных, Смита и Карлайн, понимали пикеты, как группу нижних чинов, единственное предназначение которых вытягиваться во фрунт и козырять проходящим офицерам. Шарп это заблуждение развеял в первую же ночь способом жестоким, но действенным. Харпер, засевший в зарослях смородины, влепил пулю в ствол дерева рядом с проверяющим дозорных зевающим Смитом. Капитан подскочил, как ужаленный, дико озираясь по сторонам.

Шарп, сидевший с Харпером, поманил Смита к себе:

— Будь на месте старшины французы, и вы, и часовые были бы уже мертвы. Представьте, что вы — француз, откуда вы наступали бы на наш бивуак?

Смит задумался, затем указал на десяток вязов у подножия холма:

— Пожалуй, оттуда, сэр.

— Вот и поставьте там пикеты. А я позже проверю.

На привалах Шарп присаживался к кострам и рассказывал о войне. Он не хвастался, он делился опытом. Как по запаху определить близость кавалерии, как чистить мушкет на поле боя, как находить места для переправы. Харпер делал то же самое. Его ирландское обаяние было таково, что на марше он мог ругмя-ругать своих ночных слушателей, а они виновато ухмылялись и лезли вон из кожи, лишь бы заслужить его одобрение.

— Хорошие ребята, сэр.

Рассказы Шарпа и его боевых товарищей с каждым днём всё более разжигали в «хороших ребятах» воинственный пыл. Хорошие ребята жаждали, наконец, дорваться до настоящего дела, и Шарп обливался холодным потом при мысли о том, что его отчаянная затея сорвётся и поставит на всех надеждах, и его, и этих парней, жирный крест.