Полк стрелка Шарпа

Стрелок держал в руках клочок бумаги, ниспосланный ему самим провидением. Ещё пять минут назад Шарп ломал голову, как ему, мелкой армейской сошке, добиться правды от могущественного вельможи. Как? И судьба послала юного жуира с бумагой, что звала Шарпа встретиться с человеком, которому стрелок был обязан прошлогодним повышением; человеком, расспросами которого даже лорд Феннер не дерзнёт пренебречь. Принц Уэльский, регент Англии, жаждал встретиться с майором Шарпом, и, если повезёт, Шарп дознается, наконец, куда делся второй батальон.

А, значит, знамёна Южно-Эссекского взовьются над Францией.

Глава 2

— Жёлтая линия. Придерживайтесь её.

— Так точно. — согласился Шарп.

— Там вы остановитесь, — облитая белоснежной перчаткой кисть камергера указала, где именно, — Поклонитесь. Говорить кратко, обращаться к Его Высочеству «Ваше Царственное Высочество». Затем снова кланяетесь.

Шарп наблюдал за бесконечным потоком людей, движущихся к трону, вот уже десять минут, и ему казалось, что церемониал он и так, без подсказок придворного, выучил наизусть, но камергер говорил, и при каждом взмахе белой перчатки Шарпа обдавало сладким запахом одеколона.

— Когда вы поклонитесь второй раз, отступайте назад. Медленно. Прекращаете пятиться, дойдя до львиного хвоста. — царедворец протянул трость в сторону вытканного на ковре геральдического хищника, — Некоторые из господ военных, пятясь, запутываются ногами в ножнах. Во избежание подобного досадного казуса я бы рекомендовал вам держать оружие подальше от тела.

— Благодарю за совет.

Группа разряженных музыкантов с выщипанными бровями, в напудренных париках усердно терзала флейты и скрипки. Мелодия была Шарпу незнакома и ничем не напоминала привычные для стрелка бравурные марши. Так, музыкальный пустячок, разгоняющий скуку приёма. Шарп чувствовал себя болваном и благодарил Господа, что его не видит сейчас никто из подчинённых: Прайс и д’Алембор остались в Челмсфорде, Харпер поехал за Изабеллой в Саутворк.

С потолка на суету внизу взирали выписанные со всеми анатомическими подробностями античные герои. Меж ними, в середине, висела хрустальная люстра, дробя огоньки горящих в ней свечей на тысячи капелек света. Хоть ночь была тёплой, за решёткой высокого камина гудело пламя, и спёртый воздух зала отравляла острая вонь пота, замешанная на женских духах и сигарном дыму.

Окружающие помост придворные удостоили дежурных аплодисментов представленного регенту адмирала. Моряк отвесил второй поклон и попятился, прижав эфес к себе, так что сабля в ножнах кормовым флагом взмыла вверх.

— Лорд Пирсон, Ваше Царственное Высочество! — объявил церемониймейстер.

Лорд Пирсон в придворном мундире шагнул вперёд, угодливо изогнулся, и сердце Шарпа забилось чаще, ибо через пару минут настанет его черёд. Глупо, но стрелка бил мандраж. Его вдруг пронзило острое желание оказаться в Испании, в Африке, всё равно, где, лишь бы подальше от этого вонючего душного зала. Слушая, как лорд Пирсон бормочет положенные по этикету слова, Шарп мучительно соображал, каким образом втиснуть эпопею второго батальона в отведённые стрелку мгновения личной аудиенции.

Будто подслушав его мысли, камергер сказал:

— Лучше, если вы ограничитесь: «Да, Ваше Царственное Высочество» или «Нет, Ваше Царственное Высочество».

— Учту.

Честь быть представленными Его Высочеству выпала в тот вечер пятидесяти счастливчикам. Многие привели с собой жён, подобострастно хихикавших всякий раз, когда от помоста с троном доносился взрыв хохота. Остроты здесь слышны не были, но дамы всё равно хихикали.

Облачения мужчин сверкали орденами всевозможных форм. Шарп наград не носил, за исключением поблекшего лоскута с вышитым на нём венком. Знаком, которым отмечали храбрецов, первыми ворвавшихся в брешь вражеской крепости. Майор получил его за безумный бег по скользким от крови обломкам стены Бадахоса.

Венок Шарп спорол со своей старой куртки и, невзирая на протесты портного, настоял, чтобы тот нашил знак на новую, в буквальном смысле «с иголочки» униформу. Портной согласился взяться за пошив обновки в столь краткие сроки лишь после того, как Шарп пообещал ему почти полсотни гиней и пригрозил пойти на приём к принцу в старом мундире, во всеуслышание объявив портняжку виновником своего позора. Талию новой куртки стягивал яркий уставный кушак, а на плечах красовались майорские звёздочки.

Обувь Шарп менять не стал. Он, как мог, начистил сапоги, но ни потёртости, ни заплатку на месте, где кожу проткнул вражеский клинок, скрыть не получилось, и в холле Карлтон-Хауса встречавший стрелка Королевский Конюший брезгливо скосил вниз тусклые буркалы и осведомился, не хочет ли майор Шарп переобуться во что-нибудь более подходящее?

— Что не так с моими сапогами? — ощетинился Шарп.

— Эта обувь не регламентирована этикетом.

— Она регламентирована этикетом для полковников Императорской Гвардии Наполеона! Я шлёпнул одного из них, содрал с него эти сапоги и чёрта с два вам удастся содрать их с меня!

Придворный вздохнул:

— Как вам будет угодно, майор.