Полк рабочей Москвы

Каждое утро здесь бывают представители районных партийных комитетов, круглые сутки поступает информация от специальных связных — преданных партии большевичек. Вот и сейчас две из них сидят у самовара, отдыхая перед тем, как вновь двинуться в Сокольники, Лефортово. Симоновку. Дело у них очень опасное и ответственное. Но они веселы, шутят, хотя и устали. Иногда, побывав, например, в Бутырском районе и передав устно (ведь никаких записок с собой брать нельзя) распоряжение Партийного боевого центра, они сразу же отправляются в Замоскворечье, чтобы через каких-нибудь полчаса вновь шагать куда-нибудь в Бауманский или Рогожский районы.

Нужно представить себе Москву в те дни, чтобы понять, [6] с какими трудностями это было сопряжено. На улицах пустынно. Тишина словно подкарауливает: как знать, что ожидает тебя за углам ближайшей улицы или в подъезде любого дома?

Отправляясь в опасный путь ночью, связистка в любой момент может услышать окрик: «Стой, кто идет?» Что отвечать тогда? Разве определить, кто останавливает, свои или юнкера-белогвардейцы? Если бы это было днем, то и по одежде и по лицу встречных можно было бы сразу догадаться. Но в темноте разобраться трудно. Помогали в этих случаях только выработанные годами навыки подпольной работы.

На второй день пребывания в боевом центре, ознакомившись с обстановкой, партийными решениями и указаниями Ленина о вооруженном восстании, я обратился к Камскому с просьбой поручить мне конкретное дело. Оно нашлось сразу. Камский вручил бумажку размером с ладонь ребенка, в которой удостоверялось, что я назначаюсь на партийную боевую работу в Рогожский район — один из пролетарских районов Москвы.

— Население там, — сказал Камский, — всей душой на стороне восставших. Все рабочие вместе с семьями, не исключая детворы, считают себя участниками восстания.

Под вечер я пришел на Таганскую площадь. Здесь было тихо и безлюдно. Только по Воронцовской улице шагал красногвардейский патруль.

Центр руководства восстанием в Рогожском районе помещался в доме № 24 на Большой Алексеевской улице (теперь Большая Коммунистическая). Улица была изрыта траншеями, во многих местах перегорожена проволочными заграждениями.

В этом небольшом двухэтажном доме с мезонином находились: районный комитет партии, районный военно-революционный комитет, профсоюзы и районный штаб Красной гвардии.

Обширная комната нижнего этажа и сени заполнены людьми. Это — красногвардейский резерв района — рабочие с ближайших фабрик и заводов, много молодежи. Картина чрезвычайно пестрая. Красногвардейцы одеты в полушубки и потертые пальто. У одного — полицейская шашка, у другого — револьвер за поясом, у многих — [7] охотничьи ружья и винтовки самых разнообразных систем и калибров. Лица серьезные, спокойные.

Второй этаж тоже переполнен людьми. Многие пришли сюда после того, как узнали, что началась запись в Красную гвардию и раздается оружие. В самой большой комнате под аккомпанемент стрельбы, доносящейся с улицы, проводится совещание. Но вот слышится шум отодвигаемых стульев: красногвардейцы уходят на смену товарищам, находящимся на улицах.

Военно-революционный комитет собирается по нескольку раз в сутки. На его совещаниях не произносятся длинные речи, нет докладов, информация сжата до предела: «юнкера заняли такой-то квартал или выбиты из такого-то пункта», «в таком-то месте усилилась перестрелка», «в такой-то срок надо обеспечить довольствием дежурных красноармейцев».

Время от времени кому-нибудь из красногвардейских командиров тихо передается устный приказ, и он уходит со своим отрядом. А вместо ушедших к дому № 24 с заводов и фабрик прибывают все новые и новые группы красногвардейцев.

Вот трамвайщики Золоторожского парка. Рабочие одеты в казенную форменную одежду, схожую с военной, поэтому отрад больше, чем другие, напоминает воинскую часть. Среди золоторожцев много бывших солдат, унтер-офицеров. На скорую руку они подучили владеть оружием тех, кто до этого не служил в армии.

Командует отрядом рабочий Золоторожского парка большевик Афоничев. Он с любовью смотрит на красногвардейцев, готовых двинуться в бой.

На левом фланге стоит невысокий, но крепкий подтянутый рабочий Хорохорин с лихо надетой набекрень форменной золоторожской шапочкой. По тому как Хорохорин держит винтовку, по выправке сразу видно, что он не один год провел в казарме, где от солдата добивались «молодецкого вида». Умение владеть оружием, приобретенное ранее, дает ему теперь глубокое удовлетворение.

Хотя в Рогожском районе сегодня относительно спокойно, с других концов Москвы сюда доносится отдаленный гул перестрелки. Враг еще не подавлен. Не случайно то и дело уходят в ночную темноту отряды. Их посылают в распоряжение Общемосковского военно-революционного комитета. У красногвардейцев Рогожской заставы есть [8] уже опыт уличных боев. Совместно с вооруженными рабочими Бауманского и Сокольнического районов они участвовали в атаке Крутицких казарм, захваченных юнкерами, штурмом брали Алексеевское военное училище.