Полюшко-поле

— Направление выбрано правильно. — Тупиков по привычке продолжал жестикулировать правой рукой. Он как бы что-то отрезал. — Да, Сенча, только Сенча! Эта ночь должна решить все. Ночь — наш лучший союзник. В течение двенадцати часов мы должны добраться до местечка, внезапно атаковать немцев и перейти Сулу. Для этой цели создаются два отряда. Первый самый сильный — ударный. Его задача захватить переправу через Сулу в местечке Сенча. Второй отряд будет охранять Военный совет на марше.

План прорыва был утвержден единогласно.

Как только за Многой потемнели песчаные холмы и над речной долиной сгустились сумерки, ударный отряд незаметно приблизился к немцам и смелой атакой смял их передовые заслоны.

Бой на холмах затих. Где-то в степи потрескивала перестрелка. Когда Кирпонос поднялся, уже за рекой Многой, на возвышенность, он увидел горящие хутора. Пошел мелкий, похожий на водяную пыль, назойливый дождь. Пламя пожаров летело по ветру багровыми парусами. Оно удалялось, тускнело, расплывалось на горизонте и вскоре совсем исчезло.

Скользкая дорога терялась в мокрых кустах. Петляя по степи, она то спускалась в лощину, то снова шла в гору и выводила на пустынные перекрестки.

— Где же ударный отряд? Где связные? — спрашивал Кирпонос Тупикова.

В полночь Кирпоносу стало ясно: связь с передовым отрядом потеряна. Бескрайняя степь потонула в дождливой кромешной тьме.

Всю ночь колонна Военного совета совершала марш. Наступил тихий и туманный рассвет. Сквозь белесую дымку проглянуло солнце. Как только туман рассеялся, в небе показалась «рама». Вражеский самолет-разведчик проплыл над походной колонной и удалился.

Кирпонос подозвал Тупикова.

— Василий Иванович, немец нас обнаружил. Он уже сообщил по радио своим наземным войскам. Пока не поздно, нам надо укрыться в каком-нибудь лесу или в овраге и там притаиться до ночи. Потом — бросок на Сулу.

— Сула сулит свободу. — Тупиков осмотрел местность. В кружке бинокля раскинула крылья ветряная мельница. Возникла тригонометрическая вышка. Серой змейкой скользнуло шоссе, и показался зеленый островок. — Роща! — Тупиков развернул карту. — Впереди — большой овраг и урочище Шумейково… Наш отряд находится возле хутора Дрюковщина, Сенчанского района… Ночью мы отклонились в сторону, взяли немного левее… Жаль… Сула рядом.

— Прикажите всем уйти в овраг. — Кирпонос зашагал по стерне в подлесок.

Густой орешник стоял стеной. Колючие заросли терновника, молодые дубки, липы и тополя окружали тенистый овраг. Он был глубок. Верхушки высоких деревьев едва выглядывали из него и стояли вровень с подлеском. На дне оврага били родники. Снизу тянуло холодом и сыростью.

«Глубина его метров двадцать пять, ширина метров триста, а длина с добрый километр», — Кирпонос внимательно осмотрел овраг. Потом он достал из планшетки карту. В трех километрах от села Мелехи шоссейная дорога разветвлялась. Левая шла на хутор Червоный, правая — на Исковцы Сенчанские. В четырех километрах от Лохвицы, у совхоза Крыница, принимая строгую форму ромба, дорога сходилась. Близко в степи протекала болотистая Сулица, совсем недалеко лежало местечко Сенча и несла свои воды спасительная Сула.

Ровно в восемь часов утра отряд вошел в рощу, и свыше тысячи бойцов и командиров спустились в овраг. Кирпонос приказал подполковнику Глебову отрыть окопы и организовать оборону на южных и восточных скатах.

Заместитель начальника оперативного отдела бросился выполнять приказ. На опушке рощи он установил шесть станковых пулеметов, замаскировал в кустарнике четыре орудия и пять броневиков.

Разослав в разные концы лесного урочища разведывательные группы, Тупиков сказал:

— Товарищ командующий, я пройдусь по оврагу, надо собирать все силы в кулак. — Он повернулся к пограничникам: — За мной!

Маленький отряд зашагал в заросли орешника, зашуршав ржавой листвой.

Выставив посты наблюдения, Кирпонос попытался с помощью самых смелых разведчиков выяснить обстановку вблизи урочища Шумейково.

К десяти часам утра возвратились из разведки пограничники и доложили командующему: все дороги вокруг рощи перехвачены немцами и зорко охраняются. На тригонометрической вышке находится их наблюдательный пункт. Выход из оврага блокирован. На хуторе Дрюковщина в пятнадцати хатах расположились немецкие пехотинцы. С юга на хутор прибывают грузовики с пехотой и отряды мотоциклистов.

Выслушав разведчиков, Кирпонос принялся изучать местность.

В степи ни души. Желтеют копны хлеба. Над ветряной мельницей и тригонометрической вышкой, где засели вражеские наблюдатели, кружатся коршуны, плывут облака.

— Есть хочется. — Командующий оторвался от бинокля. — Гненный, нет ли чего-нибудь?

— Коробка шпрот…

— А у меня сардины… — Старший политрук Жадовский, порученец Рыкова, положил на траву консервы и два сухаря.

— По рыбьему хвостику на брата… Хорошо!.. До вечера можно ни о чем не думать. — Кирпонос улыбнулся и жестом пригласил Бурмистенко, Рыкова, Потапова, особистов Михеева и Якунчикова сесть поближе.

Жадовский спустился к роднику и наполнил фляги студеной ключевой водой.

— Кто желает?