Полёт шмеля

Тобой, как гриппом я болею,
Сгораю в пламени костра.
Хоть ты – мираж, но я сумею
С тобой согреться навсегда.

* * *

Коль закипает в лужах талая вода,
То, значит, ливень был обычным кипятком.
Зимой и летом хлещет декаданс
Стихом про эшафот и автопром.

* * *

Не стройте поэту-брюнету ловушки!
Потеют постели. Твердеют слова.
Пиит, камер-юнкер! Воспет был тут Пушкин,
Бездонный язык и музык. Чудеса!

* * *

Котлеты поджарить не стих сочинить.
Где смысл, если нету покушать?
Рождается очень глубокая мысль:
Писать надо чуточку лучше.

* * *

Написать о любви? Напиши.
Я подушку не стану похабить.
Над стихами, читатель, не ржи.
Двадцать лет в пылких чувствах я занят!
Напишу о любви я главу.
На Стихире её прочитают.
Я устало на рецки кивну.
Маловато, однако же, баллов!

* * *

Пролетаю мимо всего
На коньках по планете из книжек.
По гиперболе падаю вновь.
Март! Отброшу коньки и – на лыжах…

* * *

Как ворвалась одна красотка
потоком строф,
так и ушла,
рифмуя строчки
про свой любоф.

* * *

Ах какая у меня широкая душа!
Я хороший и могучий. Ни шиша
Не прощаю никого и ни за что,
Оттого что все вокруг меня – дерьмо.
Руки, ноги – это всё, что есть у них.
Я гуляю по столице средь страниц.
Ах, Москва-столица очень хороша!
Как чудак, я сочиняю для гроша.

* * *

Вибрирует крик гортанный
Среди голубых. Орфей!
Певец ты немного странный.
А в тундре рога длинней.

* * *

Я утоплю зимой в тебе весну.
Я щебет подарю и зелень лета.
Коль не ответишь – я стишком взгрустну.
Печальна доля Музы и поэта!

* * *

В одиноком алькове вторая подушка лежит.
Она станет любимой моей изголовьем.
Не похабить искусство! Вот так, только так надо жить!
Я пишу эти строки, сгорая от чувств поголовья.

* * *

Болтали птицы иностранно,
Взмывала стая голубей,
И, севши прямо на беретку,
Свистел свистелью свиристель.
И дефилировал с подругой
Линялый озорной беляк,
И воробей летал по кругу,
Но в лужу сесть не мог никак.

* * *

Он стоял, словно пламя —
Монумент Ильичу,
Возвышаясь над нами.
Я с ним слиться хочу!
Как сожгли Хиросиму,
Так спалили его.
И горел ярко мрамор
На вожде и пальто.
Шлю фашистам проклятья.
Начинаю войну.
Мне читатели – братья.
Всех стихами убью!

* * *

Если я двадцать лет из своих двадцати одинок,
Значит, нет никого-никого со мной рядом.
То ли я не созрел? То ли Дьявол наметил мне рок?
Проведу эту жизнь не назойливо, строчки корябав.

* * *

Спутаны волосы, пряди,
Космы, власы шевелюр…
Утром тут сумрак наряден.
Чуток анчутка. Сё – сюр!

* * *

Оголенного провода электрошок
предназначен не тем, кто погиб.
220 вольт дернет – как хорошо!
Только, богиня, попрошу: без обид.

* * *