Полигон смерти

Мне было позволено есть ложкой. Все другие гости брали бешбармак, засучив рукава, пальцами и отправляли себе в рот, запивая из пиалы горячей шурпой, таков обычай.

Ко мне подсел секретарь райкома и сказал тихо:

— Скрыл я от тебя бурты зерна в степи. Подумал, что донесешь о задержке отправки. А у нас транспорта мало. Давай завтра проверим, не заражено ли. Я знаю, зачем ты приехал…

Проверив три бурта примерно по 50 тонн пшеницы, я ужаснулся: прибор показал большой уровень радиации. Неудивительно: зерно с зараженного поля собрано в одно место.

— Судить нас будут, если мы отправим зерно на мукомольные заводы и отравим тысячи людей, — сказал я.

— Что делать? — спросил перепуганный секретарь.

— Сжечь! — посоветовал я, что и было сделано в тот же день.

Утром я проснулся от возбужденных голосов. Вышел умыться и понял: начался «степной дождь». Ветер поднимал мусор и гнал его по улице. Опавшие листья, сено — все перемешалось с пылью и летело выше крыш домов. Небо потемнело. Может ли удержаться на земле радиоактивная пыль после такой бури? Ее гонят с возвышенных участков в березовые околотки и камышовые долины не только потоки дождевой воды, но и ветер. Никто не может утверждать, что наши площадки, над которыми взрывались атомные бомбы, не присыпаны радиоактивной пылью.

Однако искать радиоактивные пылинки в степи за две — три сотни километров от полигона, хотя бы и через несколько дней, бессмысленно. Тем более их не может быть через год. Радиоактивные вещества представляют опасность лишь в первые часы после выпадения, когда их воздействие наивысшее, а затем они ослабевают в сотни раз. Облако дыма и пыли, значительно осевшей при слабом потоке воздуха уже на первых километрах своего пути, уходит высоко в небо. Оно расширяется до нескольких десятков километров, и концентрация пылинок в его одном кубическом метре ничтожно мала. На землю за двести километров от места взрыва выпадает так мало радиоактивных микропылинок, что обнаружить их можно лишь высокочувствительным прибором, и то не повсеместно. Об этом свидетельствует практика дозиметрической разведки за многие годы исследования районов, над которыми проходило «грязное» облако…

— Ну, «командующий», что будем делать? — услышал я голос доктора. — Пыль даже в постель проникла, а в лаборатории она все колбы загрязнила, на столах чертиков рисовать можно. Долго это продолжаться будет?

— Думаю, до вечера не успокоится, — ответил я, поскольку уже не раз наблюдал подобные пыльные бури.

Вечером буря действительно выдохлась, и над горизонтом, за который уже опустилось солнце, красным огнем долго горел небосвод. Ко мне пришел одноногий немой переводчик. Он выразительно объяснил жестами, что завтра будет последний солнечный день, а потом начнутся дожди. Всюду расползется непролазная грязь, самолеты не смогут взлететь, автомашины не доберутся до города.

Была низкая сплошная облачность. Мы летели на малой высоте, и нагруженный Ли-2 подкидывало, как на ухабах. Под нами простиралась степь, на которую выпадал не один след радиоактивного облака. Я настроил дозиметрический прибор и решил проверить, как он отреагирует с высоты. Не было сомнений, что земля здесь усыпана продуктами деления, представляющими собой многие изотопы химических элементов средней части Периодической системы элементов Д. И. Менделеева: от цинка до гадолиния. Правда, образующиеся ядра изотопов перегружены нейтронами, они нестабильны и претерпевают быстрый распад, но все же…

Мне было известно, что первичные ядра осколков деления в последующем испытывают в среднем три — четыре распада и в итоге превращаются в стабильные изотопы. При этом активность их быстро падает, и это позволяет сказать, что за сотни километров от полигона пыль, выпавшая из облака, через десять двенадцать дней совершенно неопасна.

У нас на одной площадке летом 1954 года, как помнит читатель, произошел «холостой» взрыв ядерного устройства. Активность разбросанных в этом случае долго живущих радионуклидов велика. Бури могли разнести опасные частицы из района взрыва по всему полю. Собрать их вместе с грунтом и захоронить или нейтрализовать на месте невозможно. Вот они и кочуют с бурями по всей Средней Азии. Бури поднимают не только пыль, но и траву, тяжелые радиоактивные крупинки с высокой степенью активности. Они, пожалуй, самые опасные для людей разносчики невидимого и без запаха врага.

Направление движения радиоактивного облака поддается прогнозированию лишь на малых высотах. И только первоначально оно движется по прямой. Затем, по мере подъема, облако может свободно «гулять» в поднебесье, меняя направление, разрываясь на части, уходить все выше, выше, и на землю опускается весьма малая и ослабевшая часть радиоактивных веществ.