Полевые теоремы

Остаток дня мы вместе с сэром Артуром объезжали другие поля, где в последние две недели таинственным образом появились теоремы. Пользуясь выражением Холмса, все эти нивы были варварски вытоптаны.

Мы беседовали с арендаторами, которые тоже видели огни в небе и очень испугались. Все давали разные описания, и никто не мог сравниться с Робертом в связности повествования и ясности изложения. С их слов было сложно понять, что именно они наблюдали.

Мне все время приходили на ум слова Роберта: что-то в его рассказе не давало покоя. Я решил, что беспокойство вызвано тайной и моим любопытством. Как бы скептически ни относился к этому Холмс, было бы чудесно, если бы нас посетили обитатели других миров — физических либо нематериальных. Естественно, я бы предпочел дружелюбных созданий, описанных сэром Артуром Конан Дойлом, а не захватчиков, как в фантастических романах мистера Уэллса.

Мой друг прилежно исследовал все попорченные поля и выслушал все описания вспышек на небе. Однако улики ему достались лишь старые и затертые, поэтому к вечеру поиски стали беспорядочными, Холмс начал нервничать и отвлекаться. Рассуждения сэра Артура о спиритизме все больше его раздражали, а сменить тему беседы не удавалось — что бы я ни говорил и ни делал, Дойл проповедовал с жаром истинного неофита.

К концу дня, когда я размечтался о чае, мы устроились отдохнуть под древним дубом вблизи очередного разрисованного поля.

— Посмотрите, — сказал сэр Артур, — пшеница полегла, но ее стебли не сломаны. Зелень на чертеже такая же свежая, как и на нетронутых участках. Странно, не правда ли?

— Да, странно, — согласился я.

— Ничего странного, — откликнулся Холмс.

Он выпрыгнул из экипажа, вырвал пучок колосьев, росших у края поля, и, вернувшись, показал нам целые стебли с крепкими корнями. Потом взял корни в одну руку и ударил пучком о другую, так что стебли согнулись под прямым углом. Удар был столь силен, что от корней во все стороны полетели комья земли.

Однако стебли не сломались.

— На этой стадии роста стебли Titicum aestivum невероятно прочны, — сказал Холмс. — Сломать их крайне трудно.

Мой друг вытащил из пучка за корень одно растение и вручил мне, а другое — сэру Артуру. Я попытался сломать свое, и действительно оказалось, что оно очень волокнистое, нелегко даже просто согнуть. Дойл тоже несколько раз согнул и разогнул свой колос.

— Полевые теоремы производили бы куда более сильное впечатление, если бы посевы в самом деле были попорчены, — сказал Холмс.

— Однако силы, с которыми мы столкнулись, мистер Холмс, весьма могущественны! — воскликнул сэр Артур. — Я не могу сломать этот стебель, а для них он — лишь сухая веточка. Не правда ли, поразительно, что они в состоянии сдерживаться и проявлять деликатность?

Холмс уставился на него, не веря своим ушам.

— Сэр Артур! Сначала вы восхищаетесь тем, что представляется вам сложным, а теперь, когда выяснилось, что все просто, говорите, как это прекрасно! Не вижу логики!

Стебли в сильных руках Холмса с треском сломались.

Возвратясь в Андершоу, мы пили чай с бергамотом из изящных фарфоровых чашек в тяжелом мрачном молчании. Мы с леди Конан Дойл тщетно пытались завести светскую беседу. Настроение Холмса отнюдь не улучшилось, когда сэр Артур сообщил, что на сегодняшний вечер назначен спиритический сеанс.

Затянувшуюся неловкую паузу нарушил громкий стук в дверь и возгласы. Дойл встал, чтобы выяснить причину шума.

— К вам арендатор, сэр Артур, — доложил дворецкий.

Из передней вслед за дворецким вошел Роберт и, к моему ужасу, переступил порог гостиной. Все же он вспомнил, где находится, и сорвал с головы помятую кепку.

— Еще одно поле попортили! — воскликнул он. — Малютка Робби шел домой за хлебом и сыром для братьев и увидел!

Холмс вскочил на ноги — угрюмое настроение мгновенно развеялось.

Сэр Артур приказал подать автомобиль, и мы поспешили увидеть новый чертеж.

Автомобиль только что починили, и он плавно катился, пока мы не миновали последний поворот к новой полевой теореме. Внезапно мотор заглох. Роберт, сидевший за рулем, попытался завести машину снова, но его усилия ни к чему не привели.

Дойл продемонстрировал свои познания в красочных ругательствах на нескольких языках.

— Бушменский, — шепнул Холмс после одной особенно экзотической фразы.

Я заключил, что это необычное умение сэр Артур приобрел на военной службе во время Бурской войны.

Оставшиеся полмили до поля мы прошли пешком. Было жарко, как днем, — даже в тени живой изгороди, в ветвях которой порхали и щебетали птицы.

— Что ж, Роберт, — сказал я, — у вас была возможность видеть мистера Холмса за работой, так что пусть он все услышит из ваших уст, а не из моих. Холмс, Роберт большой поклонник ваших приключений.

— Я польщен, — отозвался мой друг, — однако заслуга принадлежит целиком и полностью вам, Ватсон.