Полетим… и мы – полетели…

Проснулся я с необычайной легкостью во всем теле и в голове, хотелось петь и танцевать, обнять и расцеловать весь мир, за окном светила звезда по имени солнце, паутинка лучей запуталась в белой герани, пахло свежезаваренным чаем и вчерашними пирогами.

Ведающая мать стояла по противоположную сторону стола и смотрела на меня с глубочайшей грустью и пониманием.

– Вставай Аника воин, тебе нужно идти, ты сделал свой выбор и не будет дороги назад. У ее ног поскуливал, ластясь и выпрашивая кусочек пирога Рыжик.

Я умылся ключевой водой и наскоро попил чая с пирогами.

Уже у порога оборачиваюсь, чтобы спросить:

– А где Беляк? Он не пришел меня проводить…

– Он убил человека … и теперь все стая будет его судить, – отвечает Ведающая мать.

– А что с ним могут сделать?

– Что – что…., – ворчит Ведающая. – За убийство двуного… один приговор – смерть. – Смирись парень, ты уже ни чем не сможешь ему помочь… скорее всего его уже казнили. У ног старухи обутых в потертые кожаные чуни скулит Рыжик. – Рыжик проводит тебя, уходи, я больше не желаю тебя видеть, – произносит, закашлявшись Ведающая мать, ее кашель похож на кудахтанье большой наседки.

Я выхожу за порог ее дома, Рыжик мчится впереди, показывая дорогу похожий на подпрыгивающий по кочкам шерстяной клубочек.

При свете дня окружающая местность не выглядит такой мертвой как прошедшей ночью, более того пройдя метров пятьсот я выхожу уже к вполне жилым домам, на протянутых во дворах бечевках сохнет ветхое но чистое белье, за одним из поваленных заборов я вижу теплицу сколоченную из старых оконных рам в ней гирлянды зеленых, желтых и алых шаров – поздних уральских томатов, меж изумрудных листов на грядках прячутся бледно белые и полосатые зеленые поросята – кабачки, за кривым посеревшим от времени, меж тем на солнце мерцающим серебром сараем лежит огромная оранжевая тыква, пять минут спустя я начинаю узнавать эту местность, это район находящийся всего в паре километров от моего родного дома, бывшая деревня, а теперь типовой пригород называемый в народе Костырево. Возможно, тебе это прозвание не скажет ничего…. Я знаю, что в исконной топонимике Костырева лежит прозвище Костырь – так называли в стародавние времена заядлых игроков в кости. До того как кости стали принадлежностью азартных игр, они были магическим инструментом, который использовался древними народами для предсказания судьбы. По всей видимости, родоначальник деревни Костырево был заядлым игроком в кости.

А еще я слышал, что до и после 1917 года в этих местах долго был воровской притон и все те же трущобы, и полицейские и даже доблестные чекисты и нквдешники боялись сунуть сюда свой нос, а к 1950 годам это уже была типичная деревня – пригород Перми.

А сто или двести тысяч лет назад здесь шумели вековечные леса и в самой глубине их подальше от человеческих глаз обустроила свое жилище Ведающая мать.

Так было, земля, на которой возник мой город, начала заселяться с глубокой древности, первые люди пришли сюда 250 – 300 тысяч лет назад. В то время Рифейские горы были выше на их вершинах стояли ледники, климат был – более тёплый и мягкий, повсюду по огромным лугам в долине Камы реки бродили древние быки, большерогие олени, пещерные медведи и последние стада мамонтов.

Задумавшись, я не заметил, как исчез мелькавший то у моих ног то в паре метров впереди Рыжик, между тем я стою у собственного дома, на часах семь утра, я еще успею переодеться и отправиться на работу….

Я ветер…6

Я чувствую необыкновенную легкость, шагая сквозь листопад, шурша палой листвой, подставив лицо ветру – касания коего невесомы как касания солнечных лучей сквозь бескрайнее ледяное такое синие и такое чистое сегодня небо несущее надежду всему живому.

Мне хорошо, и только окружающие люди видимо, как и я, опьяненные прелестью этого солнечного осеннего утра ведут себя немножечко странно. Они отвечают на улыбку улыбкой, но иногда случайно задевают своим плечом, наступая мне на ногу, как будто не замечая, а типичная трамвайная старушка с авоськой пивных бутылок садится на одно со мной трамвайное сидение прямо мне на колени, я смеюсь, встаю, пересаживаюсь на другое свободное место, а она тихо матерясь, собирает с пола вагона рассыпавшиеся пивные бутылки.

Мое настроение не портится даже тогда, когда охранник, сидящий в стеклянной будке у входа в наш офис местного еженедельника «Политком-Прикамье» не отвечает на мое приветствие, а коллега – журналист Семен как будто не замечает мою протянутую ему для дружеского рукопожатия руку. У каждого может быть плохое настроение, а вот у меня сегодня оно – хорошее.

На работе все как всегда, я сижу за компом и решаю поставленные передо мной еще три дня назад задачи, собираю во Всемирной паутине материалы на одного пермского депутата, желающего стать нашим новым губернатором, в основном ориентируясь на серьезный компромат. В столовую на обед решаю не идти, совершенно не хочется есть, в желудке еще трутся румяными бочками бабкины капустные пироги, а на губах и во рту вкус ароматного травяного чая.