Полет Зерба

Баронесса Сирсин подавилась воздухом от тона, которым была озвучена просьба. Она знать не хотела, как именно Зерб собирался заканчивать. Её волновало выживание, как своё, так и Мерсы.

— И не надейся, Илан. Будут тебе модификации и записи. Ко мне пригонишь дирижабль? Или сам? — уверенно ответила женщина.

— Сам. У меня есть необходимый штат специалистов, — отмахнулся Зерб.

Он лежал поперёк кровати и смотрел в потолок. Мысли перескакивали с одного на другое, но в целом в голове мага впервые царила какая-то всепоглощающая пустота. Гулкая, ударь по голове — зазвонит колоколом. Илан неторопливо считал секунды. Одна, две, тридцать две, сто сорок пять… он уснул на триста шестьдесят второй.

Во сне к нему пришла Диана. Обнажённая и прекрасная, но почему-то с восемью руками, на сгибе каждой руки лежало по младенцу. Она кормила их грудью, всех одновременно.

— Ну что же ты, милый? Мы станем родителями Бога! И он однажды запретит одевать брюки в продольную полоску с сорочками в клетку! — одухотворённо заявил Диана.

Илан вздрогнул и проснулся. Короткий сон оборвался, когда Рале на руках вносила его в комнату.

«Не такой уж и короткий сон. Уже в особняк вернулись».

Зерб открыл глаза.

— А цветы и ухаживания будут? Или сразу в койку?

— Могу подарить ромашку из сада и сводить на прогулку… по саду, — язвительно улыбнулась мулатка.

— Ох, никакой романтики у современных женщин, — покачал головой Илан.

— Да-да, ужас! Такое падение нравов! — с этими словами Рале уронила Зерба на кровать. — Нужно срочно что-то делать! Может быть, поучите нерадивую дикарку правилам хорошего тона, господин?

Рале повела плечами, и ткань на груди опасно натянулась. Илан посмотрел на этот театр одного актёра и улыбнулся. Солистка даже не переигрывала.

— Сразу, как только займётесь пациенткой в подвале, — добавила хищница, развернулась и вышла, покачивая бёдрами.

Илан вздохнул и поднялся с кровати. Накатило малодушное желание послать Восьмого к Семерым, а потом всех скопом да куда подальше.

«Я что-то подустал от этого всего».

Он покряхтел, словно старик, нашёл взглядом галлюцинацию, тот бледной тенью сидел на полу, сосредоточенно играя в кубики. Призрак сознания посмотрел на Илана синими-синими глазами, сочувственно улыбнулся и вернулся к кубикам, чтобы через мгновение исчезнуть.

— Дельное предложение…

Зерб встряхнулся, поводил шеей и двинулся в сторону подвала. Лабораторию он закопал и защитил глубоко и основательно. Длинные, пологие лестницы в просторных, но сумрачных коридорах, стены, пол и потолок которых украшали сложные светящиеся геометрические узоры. В них прятались руны, отвечавшие за отравление, потерю сознания, судороги, кровотечение, некроз и прочие радости жизни, как их понимал разум военного медика в отставке. Незванных гостей в этих коридорах ждала лишь медленная, мучительная смерть.

Илан же шёл по ним и устало улыбался. Он скользил пальцами по стене, вспоминая истории, связанные с этими стенами. На следующей лестничной площадке Ласи пыталась взорвать его. А чуть дальше свалилась без сил Рале, когда защита выпила из беглянки всю магию. Тогда это казалось серьёзным происшествием. Зерб хмыкнул и толкнул очередную железную дверь. Толстое полотно бесшумно провернулось на мощных петлях, и маг вошёл в святая-святых всего своего мира.

Низкий потолок, укреплённый мощными металлическими арками, ярко светился, не давая теням шанса появиться. В центре просторного круглого зала пол с потолком соединяли цилиндры стеклянных баков. Восемь колб, достаточно крупных, чтобы вместить человека, пустовали. Но ещё пару лет назад в них постоянно менялись обитатели — в большинстве своём жертвы неудачных экспериментов. Илан мазнул взглядом по ёмкостям и прошёл мимо. Вдоль стен вытянулись шкафы со стеклянными дверцами, из-за которых поглядывали заспиртованные уродцы или части их тел.

— Люди почему-то считают, что место страданий должно быть тёмным, мрачным, с потёками крови на каждой поверхности. Им не понять простую вещь: в такой обстановке совершенно невозможно работать, — с ностальгической улыбкой процитировал Зерб одного из медиков прошлого и стряхнул несуществующую пылинку со стеллажа с хирургическими инструментами.

Иногда Илан задумывался над тем, что цинизм и безразличие к чужим страданиям — не лучшие его приобретённые качества. Чаще всего, когда вскрывал насильников. В храмах Семерых среди прочего учили и милосердию, и состраданию. Зерб с детства прекрасно запомнил эти заунывные речи и песнопения. Конечно, жрецы не упускали случая указать, что герцогские семьи избраны богами, чтобы вести Конкордию в будущее. Светлое, как яркий день, и сладкое, как горячий шоколад. Что-то такое лепетал один изобретательный жрец, после того, как аристократический суд приговорил его к смерти. Илан выкупил право на приведение приговора в исполнение и с бесконечным наслаждением подверг растлителя вивисекции.