Полет тапка над Зулкибаром

— А Вы меня любите? — удивился Терин, — простите, я не заметил. Целых два часа? Поверьте мне, Дульсинея, я переживу.

О! Мальчик умеет язвить!

— Конечно, переживешь, — ехидно откликнулась я, — ты же сейчас вон какой счастливый. Сделал беззащитной девушке больно и радуешься.

— За освобождение от клятвы надо платить. Плата — кардинальное изменение чего-либо в освобождаемом, — объяснил маг. — Я не мог сразу определиться с объектом…

— Ну конечно, ведь я красавица. Как можно такую красоту портить изменениями, — ядовито перебила я.

— В результате я решил изменить Ваши зубы, — не обращая внимания на мои слова, закончил свои объяснения Терин.

— Что? Что ты сделал? Это как это ты мои зубы изменил? — перепугалась я.

Маг молча протянул мне зеркало. Я оскалила зубы на свое отражение и тихонько теми самыми зубами скрипнула. Они были беленькие и ровненькие, как на картинке с рекламой зубной пасты.

— Извращенец! — рявкнула я и швырнула в мага зеркало. — Ты бы еще сиськи мне нарастил, пигмалион хренов!

Терин уставился на мою грудь так, будто уже примеривался применить к ней волшебство.

— Только попробуй! — заверещала я, прикрываясь руками. Можно, подумать, вздумай маг заняться пластической хирургией, меня бы это спасло. Нужно срочно его отвлечь. — Терин!

— Да, Дульсинея?

Маг оторвался от созерцания моей груди и перевел взгляд на лицо. Уже счастье. Осталось закрепить результат и окончательно выветрить из головы мага недостойные мыслишки пигмалионской направленности.

— Расскажи мне, что вы с Вальдором не поделили? Почему ты его в мышь превратил?

— Разве Вальдор Вам не рассказал?

— Я хотела бы услышать твою версию, Теринчик, — ласково проворковала я, вспомнив, каким образом он вчера ответил мне на аналогичный вопрос.

И Теринчик свою версию изложил. Сухо так и кратко. Но мне этого хватило, чтобы увидеть огромную разницу между его историей и тем, что поведал мне Вальдор. Руки так и зачесались как следует врезать этому высочеству недоделанному по мордасам. Враль несчастный! Вот я ему устрою! Осталось только добраться до него, и приснится ему мандоса трындец.

Добраться до Вальдора получилось через пару часов, когда Терин вежливо выпроводил меня из спальни, пожелав приятных снов. Что-то как-то не клеится у меня роман с брюнетом моей мечты. Ну, как можно быть таким равнодушным и холодным, когда рядом я — вся такая из себя симпатичная? Может быть, ему нужно больше времени, чтобы привыкнуть ко мне, узнать получше и так далее? Что ж, я была готова ему это самое время дать. Тем более, что мне есть, чем себя занять — пойду, устрою разборки блондину не моей мечты.

Ну и пошла я на поиски темницы. Зомби от меня, как от чумы шарахались, хвостатые твари с клыкастыми ухмылками с пути уходили, некоторые даже отвешивали издевательские поклоны. Засранцы! Я на них шипела и бросала зверские взгляды. Наверно, взгляды были очень зверские, потому что хвостатые как-то сразу с лица, точнее с морды спадали и пятились. Боятся, что ли? Да, в гневе я страшна! А я была в гневе. Ну, каков все-таки засранец этот Вальдор.

Камеру его я нашла нескоро, но нашла-таки. Ее охраняли хвостатый и зомби.

— Открывай! — велела я, обращая к хвостатому, как к более разумному представителю нечистой силы.

— К пленнику нельзя, — прошипел тот.

Надо же! Оно разговаривает.

— Терин дал мне разрешение бывать везде в стенах этого дворца. Эта камера тоже часть дворца, так что открывай давай, нефиг передо мной тут грозного стража из себя строить.

Хвостатый не нашел что возразить против моей умопомрачительной логики и камеру открыл. Давно бы так, а то выпендривался тут.

Вальдор

Вздрагиваю и просыпаюсь. Снится ведь всякая гадость. Дуся мне снится с тапком в зубах. И кот еще этот, как его, Василий. Довольный такой, урчит, рассказывает о чем-то, и ведь понимаю его, что самое странное.

— Вальдор, мать твою Иоханну, хватит дрыхнуть, мыш заразный! Изобрази из себя для разнообразия мужчину в сознании. Ну, давай, глазки открывай, а то велю хвостатым этим тебе что-нибудь нехорошее сделать.

Нет! Нет… О, темные боги, не надо мне этого монстра в женском обличии, мне и так плохо. Молитва моя не услышана, монстр здесь.

— Здравствуй, Дульсинея, — произношу тихо и спокойно. Я ведь помню, что эту особу вывести из себя может что угодно, в том числе и неверно выбранная интонация. А у меня руки скованы, между прочим.

Она глядит на меня с вызовом в глазах, руки уперты в бока, как обычно. Может, она и родилась в этой позе?

— Кстати, — добавляю, от шока не успевая вовремя умолкнуть, — а откуда ты знаешь имя моей мамы?

— От верблюда! Ну, что моргаешь недоуменно? Зверь такой есть, верблюд называется. Ладно, расслабься, папа твой мне сказал.

— Ты видела отца? Что с ним?

— Здоров. Причем настолько, чтобы завести себе молоденькую любовницу вот с такой грудью.

Я, кажется, краснею.

— Ты о чем?

— Не о чем, а о ком! О Брианне! Высокая такая, с минимумом одежды на интересных местах.

М-да, папа времени не терял. Мне, между прочим, Брианна эта самому нравилась. Но это к делу не относится.

— Что ты здесь делаешь?