Полет Стрижа

Анатолий оглянулся по сторонам, схватил стул, сунул его ножкой в ручку двери, а потом уже занялся своими наручниками. Открыть их, даже имея ключ, оказалось не так уж и просто. Справившись, он бросил их на пол и заглянул за стол. Лейтенант лежал там, где упал, взгляд у него был напуганный и недоуменный, рукой он зажимал рану на правом плече. Подмигнув, Стриж вернулся к его приятелю. Встряхнув усатого за грудки, он заставил его открыть глаза.

— Кто велел тебе меня пристрелить?

Лейтенант приоткрыл окровавленный рот, взгляд у него блуждал.

— Ну, говори, сука! — прикрикнул на него Стриж и поднял с пола пистолет.

— Капитан Калинин, — прохрипел испуганно мент.

В дверь торкнулись, затем застучали, взволнованно загомонили несколько голосов. Стриж вскочил на ноги, открыл досье, выдрал из него всю сердцевину, сложил напополам и сунул в карман куртки. Затем он оглянулся на окна. Увы, оба они были забраны решетками. "Ловушка!" — заскрипел зубами Стриж. Взгляд его остановился на заделанном фанерой дверном проеме рядом со шкафом. "Попробую", — и, разбежавшись, Стриж ударил всем телом в белый проем. Тот неожиданно легко поддался, и Анатолий с грохотом ввалился в другую комнату. Он упал на кафельный пол, тут же вскочил. Выглянувшая было из кабинки женщина взвизгнула и спряталась обратно. "Женский туалет, — понял Стриж. — Забавно".

Рассусоливать и извиняться перед дамой было некогда. Подбежав к окну, закрашенному, как это обычно бывает, до половины белилами, он вскочил на подоконник и глянул вниз на улицу. Метрах в двух ниже блестела после недавнего дождя покатая крыша здания гаража, вплотную примыкавшего к милиции.

Стриж попробовал было открыть шпингалет, но тот не поддавался, намертво сцементированный краской за долгие годы своей службы. Сзади раздались какие-то крики. Оглянувшись, Анатолий увидел в проделанном им проеме синие мундиры и, уже не раздумывая, ударом ноги высадил стекло, перекинул тело через подоконник, на секунду повис на руках, а потом спрыгнул на крышу гаража. Жестко фиксировать ноги при приземлении он не стал, просто сложился в кульбите и покатился вниз. На самом краю крыши он хотел затормозить, но, поскользнувшись на мокрой жести, полетел дальше, едва успев одной рукой зацепиться за желоб водостока. Через секунду тот оборвался, но Стриж уже пришел в себя и приземлился на обе ноги.

Вдогонку он услышал пистолетный выстрел, но понял, что это так, для проформы, потому что уже сворачивал в ближайший переулок. Последовать за ним тем же маршрутом никто не решился.

3

Стриж, прихрамывая (все-таки немного зашиб ступню), шел по старому городу. Приезжие даже плутали в этом лабиринте извилистых улочек. Пока кругом было пустынно, но Стриж не сомневался, что на ноги уже поднята вся милиция. Утешало одно — на город опускался синий осенний вечер. Да и нога, хотя и побаливала, но в меру.

Наконец он вышел туда, куда стремился — на многолюдную набережную. В толпе снующих по магазинам или просто гуляющих людей он почувствовал себя в относительной безопасности. Народ стремился с толком использовать редкое затишье между штормами. С эрой приватизации все первые этажи зданий на набережной заполонили кафе и магазины, забегаловки и рестораны. Сезон кончился, но они по-прежнему заманивали к себе посетителей мягкими огнями неона.

В свое время этот трехсоттысячный город на берегу моря никогда не котировался как первоклассный курорт. Большой порт, крупный промышленный центр. Теперь — другое дело. Кавказ и Крым отпадали, поток отдыхающих увеличивался с каждым годом. Хуже обстояло дело с промышленностью, заводы простаивали, вместе с безработицей, как снежный ком, росли наркомания и преступность.

Стриж зашел в небольшое кафе-мороженое. Оно устраивало его тем, что столики отделялись друг от друга невысокими барьерами. Заказав себе кофе и пирожное, он прошел в дальний угол, сел на всякий случай лицом ко входу. Даже не почувствовав толком вкуса, расправился с кофе и пирожным, вытащил бумаги. Первые листы не дали ему ничего. Девушку на фотографии он не знал, фамилию и имя слышал впервые. Потом шел лист протокола, заполненный крупным, неровным и, как ему показалось, знакомым почерком. Стриж начал читать. С первых же строк кровь прилила к его лицу. Чудовищен был сам смысл написанного, но еще больше его поразили возможные имя и фамилия писавшего. Забегая вперед, он перевернул листок, глянул на подпись и удостоверился, что в самом деле прекрасно знал этого человека. Ведь еще сегодня утром…

4

…Ближе к рассвету шторм начал стихать. Ветер уже не так яростно набрасывался на вознесшуюся над плоским побережьем спасательную станцию. Ревущие ноты его властного голоса сменились печальными, постанывающими, словно он жаловался, как устал в этой безнадежной схватке с пространством и морем.