Полет стрелы

— Я… не хочу говорить об этом, — сказала она, опасливо оглядываясь через плечо. — Не здесь… не сейчас.

— Так, значит, не ты…

— Нет. Жизнью клянусь. Крис поверил.

—  — Ладно, давай обсудим, что мы имеем, — сказал он, снова взяв себя в руки. — Буран оказался сильнее, чем мы думали. Здесь — самый северный конец дороги. Дорожные команды не могут находиться от нас больше чем в нескольких днях пути, а наш запас продовольствия пока еще к концу не подходит. С нами все будет в порядке — особенно если начнем урезать рационы.

— Если будем отдыхать, еды нам потребуется меньше, — сказала Тэлия, вытирая глаза марлей, которой раньше защищалась от солнца.

— И мы можем выставить знак, показывающий, что мы здесь. Я могу довольно далеко пройти по насту — он меня выдерживает, а ты еще легче меня; примерно часа ходу хватит. Подожди тут.

Крис вскочил на Тантриса; они пустились по прорубленному в снегу узкому проходу обратно к Приюту и исчезли из виду. Тэлия ждала, когда они вернутся, временами настороженно оглядываясь через плечо. Что бы ни следило за ней, оно было на волосок от того, чтобы ударить; почему она так в этом уверена, Тэлия не знала, но отделаться от самой мысли не могла. Она не имела представления, что его удержало, но не хотела, чтобы оно застало ее врасплох. Она обхватила Ролана за шею и ждала, установив самый жесткий контроль, какой только могла. Ибо ей казалось, что наблюдатель начал действовать только тогда, когда создалось впечатление, что она нападает на Криса. Если причина действительно была в том, она совершенно не собиралась нечаянно спровоцировать угрозу снова.

Минуло по меньшей мере свечное деление — слишком долго для ее душевного спокойствия, — прежде чем показались Крис и Тантрис, рысью возвращающиеся обратно. Крис вез четыре белые стрелы, два длинных шеста и несколько ярко-синих тряпок.

— Их будет видно издалека. Вот, изобрази узор на своих, будь добра. — Он спешился и вручил ей две стрелы, а сам занялся двумя остальными. — Мы привяжем стрелы к палке и воткнем палку посередине того места, где проходит дорога. Когда команды найдут их, они поймут, что мы здесь и все еще живы. Они даже будут точно знать, кто мы, если с ними окажется Герольд — любому, кто пойдет с ними, наверняка будет известен наш узор.

— А зачем это делать?

— Если не сделаем, то они могут не расчистить досюда дорогу. Здесь всего лишь самая северная ее петля; строго говоря, она не так уж нужна для сообщения между Развилкой и Ягодником. Обходить кругом дольше, чем срезать напрямик через Печали, но зимой никто, кроме Герольдов, особенно не путешествует. И никто точно не знает, где мы» потерялись».

Он вручил Тэлии одну из своих стрел в обмен на ее. Каждый привязал стрелы к одному из шестов и сделал его как можно приметнее, привязав тряпки, которые стали развеваться на ветру.

— Ты иди в сторону Развилки, а я в сторону Ягодника, — сказал Крис, готовясь вскарабкаться на покрытый настом снежный вал. — Воткни свой шест на первом же перекрестке, до которого дойдешь. Я сделаю то же самое. Будем надеяться, что дорожные команды найдут хоть один из них прежде, чем остановятся.

— Крис… а что если снова пойдет снег?

— Тэлия, любовью Богини тебя заклинаю, даже не думай о таком. Пройди как можно дальше, но к сумеркам возвращайся.

Тэлия никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Из заснеженного леса по сторонам не доносилось почти ни звука. За спиной она слышала скрип шагов Криса, который осторожно пробирался по насту, стараясь не ступать, а скользить, чтобы не проломить его. И все равно, прежде чем он отошел слишком далеко, чтобы до Тэлии долетали от него какие-либо звуки, она по меньшей мере один раз слышала хруст, который означал, что он провалился. То, что у Криса не хватило душевных сил даже на то, чтобы выругаться, показывало, в каком подавленном состоянии находится он сам.

Тэлия тоже двинулась в путь; зачастую ей приходилось огибать высокие сугробы, на которые она не осмеливалась даже пробовать взобраться. Глаза жгло от слез и солнечного блеска, она чувствовала себя усталой, как никогда в жизни. Радовалась только, что легче Криса; снежный наст легко выдерживал ее вес и ни разу не провалился, как под ним.