Полет орлицы

Пьер Кошон опешил – неужели герцогу хватит наглости запросить больше? Больше просили только за его отца – Жана Бесстрашного, когда он находился в плену у турок. Но это понятно – Жан был единственным наследником престола и сыном крупнейшего в Европе землевладельца! И больше давали за Карла Орлеанского, но ведь и он – крупнейший землевладелец. Другое дело, что Франции не дано было выкупить беднягу. Но за безземельного принца больше десяти просить грех!

– Впрочем, нет, – повторил Филипп Бургундский. – Жанна принадлежит не мне, а моему вассалу графу Люксембургу.

– Но граф – ваш вассал! – удивился Пьер Кошон. – Разве он не должен выполнить любое ваше указание?

– Граф – мой друг, монсеньор. В первую очередь. И я не хочу навязывать ему свою волю. Я соглашусь продать Жанну англичанам только в том случае, если на это даст согласие Жан Люксембургский. Вот это – мое последнее слово!

Филипп строил свою игру. Если Жан Люксембург согласится – они продадут Жанну и поделят деньги. А если граф станет медлить – что ж, подождут выкупа от Карла Валуа. Но если все-таки французы выкупят свою героиню, пусть англичане точат зуб не на него, Филиппа, а на его непокорного вассала Жана Люксембурга. Ведь это он откажет им в сделке!

– А где сейчас граф де Люксембург? – спросил Пьер Кошон. – Под стенами Компьена?

– В соседней комнате, ваше преосвященство, – ответил герцог, и глаза Кошона округлились. – Мы как раз говорили с ним о новом приступе, но вы отвлекли нас от дел военных… Хотите поговорить с ним прямо сейчас?

– Если это возможно, герцог…

– Конечно, возможно!

Филипп Бургундский прошагал через комнату, открыл дверь и громко сказал:

– Граф, если вы не заняты и можете оставить карту военных действий, мы просим вас присоединиться к нашей беседе!

И через несколько секунд на пороге комнаты появился граф Люксембургский, с истерзанным шрамами лицом и повязкой через левый глаз. Суровая внешность графа всегда отталкивала Пьера Кошона, сегодня – особенно. Епископ Бове не сомневался, что Люксембург, по желанию своего сюзерена, не пропустил в их беседе ни единого слова.

Пьер Кошон по второму разу изложил позицию церкви на плененную Деву Жанну. Что же ответит Жан де Люксембург?

– Я против этой продажи, – ответил граф.

– Против – но почему?

– Видите ли, ваше преосвященство, моя тетушка, графиня Жанна Люксембургская, является владетельницей огромных земель в Пикардии. Я – ее единственный наследник. Есть еще двое племянников – Пьер д’Ангьен, которого она всегда недолюбливала, и Луи, епископ Теруанский, ваш коллега и друг лорда Бедфорда. Племянника Луи моя тетя не переносит на дух. Ему не достанется и пяди ее земли. Остаюсь только я. А моя тетушка – очень пожилая дама.

– К чему, собственно, этот доклад, граф? – стараясь скрыть раздражение, спросил Кошон. – И какое отношение к Жанне имеют ваши семейные дела?

– Огромное, монсеньор, огромное, – продолжал Жан Люксембургский. – У моей тети есть основания благоволить Деве Жанне – когда-то она была подругой и фрейлиной Изабеллы Баварской, матери Девы.

Пьер Кошон закивал головой:

– Это замечательно. Но, граф, мнение святой церкви должно быть для вас дороже, чем мнение тетушки, даже самой любимой. Разве не так?

– Я не хочу лишиться наследства только потому, что святая церковь, а вернее – англичане, решили во что бы то ни стало отомстить Деве за ее победы! – резко бросил Жан Люксембургский. – Я получаю от короля Англии ежегодно пятьсот ливров как военный советник, но я не слуга англичанам! Тем более, что я видел Деву – она непохожа на колдунью!

Филипп Бургундский устало закрыл глаза. Именно такого разговора он и ожидал. Обезображенное шрамами лицо Жана Люксембурга напугало Кошона, но он решил сопротивляться.

– Инквизиции виднее, граф, кто похож на колдунью, а кто нет!

– Тогда пусть инквизиция и брала бы ее на поле брани, мессир Кошон! Положила бы несколько сотен своих верных пастырей, и взяла бы Жанну! Но странно – я не видел там ни одного прелата!

– Тсс! – приложил палец к губам Филипп Бургундский. Он с укором, сдобренным улыбкой, взглянул на соратника. – Граф…

Надо сказать, что его развлекала эта перебранка. Пьер Кошон сложил покорно руки на животе – он понял, что ничегошеньки не добьется от заносчивого Люксембурга.

– Я бы хотел поговорить с вашей тетей, граф. Надеюсь, она верная католичка?

– О, да!

– Тогда бы я хотел встретиться с ней как можно скорее.

– Для этого надо добраться до Боревуара, ваше преосвященство. А это более сорока лье!

– Вы нужны мне здесь, Жан, – сказал герцог. – Завтра мы будет готовить новый штурм.

– Я подожду вас в Кудане, – покорно сказал Пьер Кошон. – Надеюсь, герцог, ваши войска вскоре займут Компьен.

Филипп Бургундский выдохнул:

– Вашими бы молитвами, мессир Кошон!

16

Компьен взят не был, и через несколько дней Жан Люксембургский и епископ Бове под охраной надежного отряда двинулись в путь вдоль Уазы.

Остановку они сделали в Больё. Пока Пьер Кошон отдыхал, граф приказал выпустить из темницы трех сподвижников Девы, не так давно пытавшихся бежать вместе с ней из этой крепости, и попросил их к себе.