Полет орлицы

Именно так она оказалась у города Мелёна, в котором отбивался от ее войска опостылевший горожанам английский гарнизон. Жанна скатилась в ров, опрокинутая убитым арбалетчиком. Крики и вопли оглушали ее. Кто-то пронзительно взывал к ней, пропавшей, растворившейся в одной из атак: «Жанна!! Жанна!!» Ее звало много голосов, но среди них она различала только два – верного оруженосца д’Олона и своего брата Жана д’Арка. Но подняться сил у нее не было. Сверху валились снопами вязанки хвороста, падали убитые и раненые. А ее все звали и звали. Но вот к двум знакомым голосам стал примешиваться иной голос, от которого мурашки побежали по ее спине. Ее звали по имени – протяжно, глухо, раскатисто. Выпучив глаза, она смотрела на раскисшее тело убитого солдата, лежавшего на ней, но не видела его. Не чувствовала липкой крови на своих ногах. Голоса живых людей уходили – теперь она уже не смогла бы разобрать, кто звал ее. Все громче взывал к ней один только голос – густой и протяжный: «Жанна! Ты слышишь меня?! Жанна!..» Она поняла – ее зовет Ангел. Ее Ангел! Она почему-то подумала, что сейчас он объявит день ее смерти. Час, минуту, мгновение. И тогда кровь убитых во рвах перед городом Мелёном закипит и утопит ее. Она боялась откликнуться. Через пелену со страшным свистом пролетали ядра, крики смертельно раненных людей отзывались на каждый такой полет. Столько вокруг смертей, а она все жива! Справедливо ли это? Нет! Нет… «Жанна! – в который раз требовательно воззвал голос. – Ты слышишь меня?» – «Да! – откликнулась она. – Я слышу тебя!» – «Ты должна знать – тебя ждут испытания! – сказал голос. – Тебя ждет плен, Жанна!» Она задохнулась: «Плен! Плен! Плен…» – стучало в ее голове. «Когда? – выкрикнула она. – Когда?!» – «Покорно прими все, что выпадет на твою долю, – сказал голос, – не ропщи…» – «Когда?! Скажи…» – «Скоро – ждать осталось недолго…»

Канонада над ее головой не утихала.

– Жанна! Жанна! – ее тряс за плечо д’Олон. – Слава Богу, мы нашли тебя!

– Ты не ранена? – спросил склонившийся над ней Жан д’Арк.

Рядом уже был и Пьер, готовый прикрыть свои телом сестру.

– Нет, – отозвалась она. – Нет, милые мои друзья…

– Но… что с тобой? – не отставал д’Олон. – Ты сама не своя?

– Все хорошо, все… хорошо.

Прикрывая своего полководца щитами, солдаты вынесли Жанну изо рва. Она быстро пришла в себя и скоро возглавила новую атаку. Англичане слабели на глазах. К вечеру гарнизон сдался, и горожане открыли Жанне ворота. Когда в окружении своих рыцарей и оруженосцев она проезжала через опущенный мост, голос неожиданно вернулся к ней. «Скоро, – протяжно и гулко сказал он, – ждать осталось недолго…» Жанна вздрогнула, но тут же поняла – это было только воспоминание. Оно прорвалось через восторженные и оглушительные крики встречавших ее горожан и победоносные вопли солдат ее армии…

Следующий день, 23 апреля 1430 года, Жанна будет слушать молебен в честь освобождения города Мелёна от англичан. Филипп Бургундский встретит этот же день в походном строю, намереваясь расправиться с любым французским войском, что встретится у него на пути. Что до лорда Бедфорда, то он, вдохновленный своим дядей, кардиналом, лордом Винчестерским, издаст документ, в котором объявит Деву Жанну пособницей дьявола и противницей христианской веры: может быть, хоть так он отвадит от нее часть французов!

В тот же самый день пролив Ла-Манш накроет непогода, но сорок семь кораблей, отплывших от берегов Англии, будут медленно, но верно продвигаться в сторону французского берега…

14

Сильный апрельский ветер нес со стороны Ла-Манша соленую влагу. Закручивая гребни волн, он бросался порывами на берег Франции. Ветра пришло много. С прошедшей ночи он набирал силу, и теперь, к полудню, готов был взволновать всю землю. Здесь, у крутого берега, он бередил недовольное море и терзал чуть зеленеющие леса, обступавшие Па-де-Кале, и они взволнованно шептались под его нескончаемыми порывами.

Стоявшие на берегу люди – клирики и сановники, именитые рыцари и солдаты – до рези в глазах впивались взглядами в даль. Никто не смел отвернуться от моря, увлечься чем-то другим. И никто не смел нарушить торжественного молчания. Только ветру это было по силам – грозно завывая, он теребил рясы священников и плащи рыцарей; и время от времени, над головами зачарованно глядящих в морскую даль людей, тяжело хлопал широкий английский стяг.

…А там, в море, уже вырастала темная гряда. Точно высокие холмы Англии двигались сюда по воде. И они становились все выше, темнее.

Это были корабли. Стоявшие на берегу люди, в полном вооружении, с нетерпением ждали их.

– Наконец-то, – пробормотал стоявший впереди священник, в меховой шубе, из-под которой выходила ряса. – Я благодарю Господа, что дует попутный ветер. Как вы думаете, офицер, скоро они будут здесь?

Рыцарь, к которому обратился священник, в стальном панцире и богатой накидке, но с открытой головой, сказал:

– Думаю, через час, ваше преосвященство.

– Да-да, через час, – удовлетворенно кивнул священник.

Он оглядел суровые лица воинов, окружавших их, отыскал взглядом слугу: