Полет орлицы

— Друзья! Я жива, и никто не посмеет остановить нас! Вперед! Держитесь храбро, и Бог поразит англичан!

Неуязвимость Жанны только подхлестнула французов. Не было им преград ни в чем! Что такое — крепостная стена, если сам Господь повелел разрушить ее?

Лорд Суффолк решил скорее погибнуть, чем сдать Жаржо французам. И когда плотина была прорвана — одна из стен крепости сдалась, и французы хлынули внутрь, бой продолжался на всех улицах, за каждый дом.

Но удержать французов уже было нельзя: они захватывали квартал за кварталом и теснили англичан к воротам Жаржо, выходившим на Луару. С большим отрядом лорд Суффолк оказался на мосту и уже оборонялся там. Он сражался, как лев, сплотив вокруг себя лучших своих рыцарей, о которых разбилась не одна волна французских солдат, но и они таяли.

Суффолк хотел укрыться в маленькой крепости моста на том берегу Луары (выполнявшей ту же роль, что и Турель под Орлеаном), но не успел. Его рыцари были почти все перебиты, один из братьев, Александр, зарубленный мечом, пал еще в начале моста, второй, Джон Пуль, сражался с ним бок о бок. Да еще с пяток самых преданных и стойких рыцарей.

В этой схватке отличился Вильгельм Реньо, оруженосец, овернский дворянин. Он командовал отрядом, истреблявшим последних англичан у крепости моста. Когда Суффолк понял, что жить ему и его брату осталось не более пяти минут, а противник так разъярен и опьянен кровью, что никого не оставит в живых, он громовым голосом закричал:

— Остановитесь, французы! О том просит вас лорд Суффолк, командир англичан! Остановитесь же!

Не сразу, но окровавленные мечи застыли в руках бойцов с обеих сторон. Все тяжело дышали, ноги скользили в крови убитых товарищей и врагов. Угадать командира французского отряда было несложно, и лорд Суффолк обратился к нему:

— Как вас зовут, сударь?

— Вильгельм Реньо, — ответил тот.

— Вы дворянин?

— Да.

Молодой человек понимал, что англичанин будет просить пощады, но не ожидал, куда идет дело…

— Вы рыцарь?

— Я оруженосец, — ответил он.

— Подойдите ко мне, — сделав отмашку рукой, чтобы никто не двигался, сказал лорд Суффолк. Он не выпускал меча из рук.

Молодой дворянин подошел к именитому англичанину.

— Встаньте на одно колено, — повелительно сказал лорд Суффолк.

Воины, недавно истреблявшие друг друга, теперь оказались зрителями, плечом к плечу наблюдавшими за разыгрывающимся на мосту действом.

Вильгельм Реньо встал на одно колено.

— Сейчас не до церемоний, господа, — проговорил английский полководец. — Будем кратки. Я, Вильям де Ла Поль, милостью Божьей четвертый граф Суффолкский и граф де Дрё, посвящаю вас, Вильгельм Реньо, в рыцари. Бойтесь Бога, чтите Его, служите Ему и любите Его всеми своими силами. Сражайтесь за веру и церковь, умрите, но не отрекитесь от христианства. — Лорд Суффолк легонько ударил мечом по правому плечу молодого воина. — Теперь встаньте.

Молодой человек, не ожидавший от битвы такого поворота, поднялся.

— Отныне вы — рыцарь, — сказал Суффолк. — Возьмите этот меч и примите меня на выкуп. Я и мои рыцари — ваши пленники.

Так лорд Суффолк не только спас под Жаржо жизнь себе и брату, но и сдался в плен не простому бойцу, а равному себе по самому высшему званию, которое может носить под этим солнцем мужчина, — званию рыцаря. Они были одними из немногих англичан, спасшихся в этот день.

13

Кровопролитная битва за Жаржо, абсолютная победа и пленение главнокомандующего англичан графа Суффолка и его брата с новой силой разожгли аппетиты французов. Герцог Алансонский, Жанна и другие капитаны решили не терять времени даром.

13 июня армия вернулась в Орлеан правым берегом, вошла в Бургундские ворота, оставила раненых, немного передохнула и спустя несколько часов вышла из Ренарских ворот в направлении Менга.

Вечером 14 июня французы заняли мост Менга через Луару и, оставив там часть солдат, тотчас двинулись к Божанси. 15 июня город был осажден и подвергнут массированному артиллерийскому огню.

В этот же день к армии герцога Алансонского прибыло неожиданное подкрепление. С тремя тысячами бойцов подошел легендарный Артюр де Ришмон, «человек-лягушка», прозванный так из-за уродливого шрама, располосовавшего ему рот от уха до уха. Никого из первых аристократов двух королевств — Англии и Франции — не бросало с такой силой и так часто из одного лагеря в другой, как второго сына герцога Бретани и бывшей английской королевы. Вчерашние враги волей случая становились для него друзьями, и наоборот. Приблизив Ла Тремуя, он горько поплатился за это. Но и англичане так и не стали для него друзьями — он не мог простить Бедфорду, что тот отнял у него графство Ришмон, ставшее Ричмондом. И даже брак с Маргаритой, родной сестрой герцога Бургундского, не сблизил его с новым деверем — Филиппом. Лишенный большей части земель, нигде не нашедший друзей, рассорившийся со всеми, неприкаянный, 15 июня 1429 года, с небольшой армией наемников, тридцатисемилетний Артюр де Ришмон неожиданно оказался в лагере герцога Алансонского и Девы Жанны.