Полёт Ночных Ястребов (СИ)

— Думаю, да, — ответил Накор. — Проблема в том, как устроена наша вселенная: все некроманты работают на другую сторону. Если бы мы смогли найти того, кто будет работать на благо… — Он пожал плечами.

— Быстрота, с которой Варену удаётся переходить из тела в тело, наводит меня на мысль, что он, должно быть, использует какой-то сосуд для хранения души, — сказал Паг.

— Я думала, что сосуды для души — это всего лишь миф, — заметила Миранда.

Паг пожал плечами, выглядя раздражённым:

— Я слишком много повидал на своём веку, чтобы считать что-то мифом. Обычно это просто то, чего я ещё не видел.

Миранда нахмурилась:

— Я имела в виду те, о которых говорится в сказках.

— Очевидно, они были основаны на фактах, — сказал Накор. — Есть много способов овладеть другим — твоя мать, например, очень хорошо в этом разбиралась. Но она была уязвима: если бы тело, в которое она вселилась, умерло, то умерла бы и она.

Накор никогда не говорил Миранде, что именно он уничтожил дух женщины, которая была его женой и её матерью. Миранда считала, что Йорма — она же леди Кловис — погибла, когда демон Джакан захватил армию Изумрудной королевы.

— Но Варен пережил смерть своего носителя и смог найти себе другое тело. Это означает, что его дух, душа, разум — называйте как хотите — должен покоиться где-то ещё, и часть его привязана к чему-то — возможно, к сосуду души или другому предмету. Это может быть как пресс-папье на столе, так и настоящая урна. — Накор пожал плечами. — Это как-то связано с тем разломом смерти, который он создавал. Вот почему я считаю важным, чтобы мы продолжали пытаться отследить его от того разлома, который мы обнаружили к западу от Маладона.

— Наш сын? — нетерпеливо спросила Миранда.

— Я пошлю Магнуса, — сказал Паг, — он скоро должен вернуться из Келевана, и как только он вернётся, я отправлю его в Кеш, чтобы он напрямую посоветовался с Калебом. Отчёт Кога, конечно, недостаточно полный.

Миранда выглядела лишь слегка успокоенной:

— Я бы предпочла отправиться сама.

Паг рассмеялся:

— Во-первых, в Кеше женщины любого ранга не выходят на улицу в одиночку после наступления темноты, а во-вторых, у Магнуса гораздо более ровный характер, чем у тебя, любовь моя.

Она бросила на него взгляд, но ничего не сказала.

— Я пойду с тобой, если придёт время причинить Варену серьёзный вред, — добавил Паг.

Миранда, казалось, была довольна:

— Хорошо, но я хочу знать, как только мы получим известия от Калеба.

— Да, дорогая, — сказал Паг, глядя на Накора.

Маленький игрок усмехнулся.

* * *

Каспар ждал в окружении гвардейцев императорского двора. Каждый из них был физически внушителен — ни один не был ниже шести футов, а многие — ближе к семи. Все они были темнокожими, что позволяло предположить, что их род, если не чистокровный, то происходит от близкородственных племён, обитающих в окрестностях Оверн-Дип. Они носили льняные килты чистокровных и пояса из кожи с бронзовыми шипами. Каспар заметил, что их сандалии были с закрытыми носками — предназначенные скорее для боя, чем для удобства. У бедра у каждого висел длинный изогнутый клинок, а на руках — боевые торики из украшенного серебром железа.

Слуги вели Каспара и его сопровождающих через галерею за галереей, многие из которых были украшены фонтанами или экзотическими птицами, пока они не оказались в гигантской комнате с огромной кроватью. Кровать занимала площадь в двенадцать квадратных футов и стояла на возвышении в центре комнаты. Однако комната больше напоминала павильон, увешанный множеством занавесок, которые можно было раздвигать в зависимости от личного пространства. В данный момент все занавески были откинуты, открывая императору потрясающий вид на дворец внизу и город за его пределами.

Дюгай сидел на изогнутом стуле в нескольких футах от кровати. На столике перед ним покоился самый великолепный шахматный набор, который Каспару когда-либо доводилось видеть. Император подвёл его ближе и сказал:

— Садись, мальчик. Давай сыграем.

Каспар сел и огляделся. По всему залу стояли молодые женщины потрясающей красоты, одетые по скудной моде чистокровных. Не будучи человеком, которого можно поколебать красивым лицом или пышной грудью, Каспар был поражён их изысканностью и количеством. Император махнул рукой и сказал:

— Я желаю как можно больше уединения, мои любимые. Уходите.

Девушки удалились, перешёптываясь и хихикая, а слуги задернули марлевые занавески, оставив открытым только один вид на город.

— Каспар, — сказал император, отбросив формальность речи, принятую на публике, — я уединён настолько, насколько мне позволено. Я дам тебе белые.