Полет над бездной (СИ)

Ему это все же не удалось и в сознании воцарил еще худший хаос, чем до этих слов, однако решимости уже с этим покончить и сказать ей все хоть как-то у него заметно прибавилось. Он посмотрел на растерянную сестру, чуть ожившую от недоумения и все еще даже не догадывающуюся о причинах подобного разговора.

- Да, это все конечно опасно, однако я едва ли могу пострадать в этой операции руководя ей с безопасного расстояние. Все дело в том, что завтра, в день Очищения, на нашу богиню планируется покушения, под угрозой сама Струна Света и Хранители.

Наташа отшатнулась, чуть не выронив чашку и прижавшись к спинке кресла на котором сидела, совсем забыв о пустоте, будто упав в шок от глобальности подобных событий, где ее мучения превращались в мельчайшую пещиночку, в осколок разбитой чашки среди пожара.

- У меня приказ уничтожить всех, кто будет участвовать в покушении, всех до одного, — прошептал Саша, почти не слыша собственного голоса, представляя как он отдаст завтра последний приказ.

- Уничтожить? Думаю… верно… так и нужно… это правильно, — пробормотала Наташа, находясь в подобии шока, медленно возвращаясь в прежнее оцепенение.

Саша лишь вздохнул, прекрастно понимая, что она даже не догадываеться что это все значит и что она сейчас назвала верным, да хорошо хная, что в сложности этого дела ей не разобраться никогда, уж слишком мало она знает ни только о внутренних делах черных магов, но даже о делах белых, да и не зачем ей это все понимать и знать, все что она должна была от него услышать, это всего одно имя, но сил его произнести вслух в ее присутствии даже в этом смысле ему не хватало. Все казалось куда сложнее здесь, чем в этих сложных делах и в самой операции, в том что продумал Дьявол и в том, что они собирались ему противопоставить. Для Александра, все это было логично, расчетливо и намного проще, нежели то, что происходило сейчас в квартире его младшей сестры, ее сердце и его разуме.

Наташа наблюдала за ним, совсем ничего не понимая, ведь все было верно и правильно и совсем ничего не должно было терзать ее брата, уже не раз ликвидируя угрозы, пусть не такие страшные но все же… Ей казалось, что она слишком далеко и телом и разумам, что бы сейчас его понять, но все же он был ей дорог и пусть сил у нее и не было, но он стоил того, что бы она сделала над собой усилие. Поставив чашку на полку рядом с креслом, она неспешно выбралась из пледа, неохотно расставаясь с его теплом и встав на слабые ноги, сделала разделяющие их два шага, стоящие ей уймы сил и рухнула рядом с ним, пытаясь заглянуть в его глаза и разделить эти переживания.

- Все ведь верно, — шептала она, приобняв его за плечи. — Это твой долг, твоя работа, что же тогда не так?

Он посмотрел на сестру со страхом и отчаяньем, боясь дышать, но не имея сил это в себе держать.

- Прости. Ты права, все верно, все правильно, все так, как должно было быть, однако…

Он выдохнул и, закрыв на миг глаза, завершил свою мысль, стараясь быть готовым ко всему.

- Если завтра все будет так, как должно, если все будет правильно — я убью его.

В ее глазах будто разбилась пелена и разыгрался алый блеск, яркий, но болезненно испуганный, ведь она догадывалась о ком мог говорить ее брат, однако даже верить в это не хотела, понимая, что почти не может дышать и сердце ее будто и не хочет биться от подобных новостей.

- Его? — прошептала она, дрожащим голосом стараясь, сдерживать наворачивающиеся слезы.

- Сэт… Он умрет завтра от моего приказа, и тогда ты потеряешь его навсегда… по-настоящему, — без малейшей жалости произнес Шпилев, видя в этой жестокости надежду на ее оживление.

В алых глазах сияла жизнь и замирали слезы, накатываясь на ресницы, а затем скользя по мраморной коже, ведь она его все еще любила…

Она лежала на полу, средь осколков разбитой посуды. Слезы у нее все же закончились, силы тоже, но ей все еще хотелось отчаянно кричать и рвать кого-нибудь клыками, или хотя бы просто умереть, что бы только не встречать завтрашний день. Она ненавидела его и мечтала убить сама, как прежде, как раньше, как тогда, когда она его совсем не знала. Ей хотелось вернуться назад и не узнав ничего, выпить всю его кровь до последней капли, разорвать его на части, убить его и никогда не знать, кто он, никогда его не любить и никогда не быть им преданной.