Полет мотылька

Геннадий Павлович запнулся, не зная, что сказать в ответ на столь откровенный и, следует заметить, вполне дружелюбный при этом совет не вмешиваться в чужие дела. Калихин вновь кинул быстрый взгляд на свору зеленомаечников. Мужчина в грязной тенниске лежал на боку, поджав ноги к животу, а его несильно, скорее даже лениво, точно мячик, когда рядом нет ворот, пинали ногами. Только сейчас Геннадий Павлович понял – он не имеет ни малейшего представления о том, что стоит за всей этой разборкой. Что он видел? Только то, как ребята сначала пристали к человеку, а затем принялись не спеша, методично избивать его. Геннадию Павловичу показалось, что мужчина в желтой тенниске не знаком с парнями в зеленых майках. Но ведь почему-то они привязались именно к нему, а на Геннадия Павловича, вышедшего из той же двери минутой раньше, не обратили никакого внимания. Должно быть, у ребят все же имелись к нему какие-то счеты. И охранник, несомненно, был в курсе этого. Будь иначе, он непременно бы вмешался. И все же, несмотря на все доводы, которые приводил самому себе Геннадий Павлович, то, что он видел, казалось слишком уж жестоким. Конечно, это его совершенно не касалось. И все же…

– И все же, – робко произнес Геннадий Павлович, глядя на свои зеркальные отражения в стеклах очков охранника. – Вам не кажется, что пора вмешаться?

Голова охранника медленно повернулась в сторону от Геннадия Павловича.

– Теперь, пожалуй, пора, – сказал он, обращаясь к кому угодно, только не к Геннадию Павловичу.

Но, вопреки своим словам, вместо того чтобы как-то помочь несчастному, охранник сунул два пальца в нагрудный карман и вытянул оттуда сигарету. В другой руке у него появилась зажигалка. Охранник щелкнул зажигалкой, не спеша поднес слегка трепещущий язычок пламени к концу зажатой в зубах сигареты и глубоко затянулся. Спрятав зажигалку в карман, он двумя пальцами вынул сигарету изо рта, выпустил струйку дыма сквозь чуть приоткрытые губы и только после этого не очень громко крикнул:

– Э-э! Хорош!

Геннадий Павлович был почти уверен, что на вялый окрик охранника, скорее похожий на ненавязчивое предложение подыскать себе какое-нибудь иное занятие или перебраться в другое место, зеленомаечники просто не обратят внимания. Но, к его удивлению, парни тут же прекратили избиение скорчившегося на земле человека и, разойдясь в стороны, встали вокруг него кольцом.

Охранник с чувством выполненного долга затянулся сигаретой и искоса глянул на Геннадия Павловича:

– Доволен?

Не зная, что ответить, Геннадий Павлович кашлянул в кулак.

Двое парней, подхватив под локти, поставили на ноги лежавшего на земле мужчину. Несмотря на продолжительную экзекуцию, выглядел он не так уж плохо, – майка и брюки грязные и нос расквашен, а в остальном – ничего, на ногах держится почти уверенно. Бритый зеленомаечник сунул в карман желтой тенниски карточку генетического паспорта. Другой парень умело обшарил карманы избитого, вытащил бумажник и ловко стянул у него с руки часы.

– Ты-то сам не из этих? – спросил охранник, едва заметным движением подбородка указав на группу зеленомаечников.

– Из каких? – не понял Геннадий Павлович.

– У тебя с генетикой все нормально?

– Да, конечно! – заверил охранника Геннадий Павлович.

Тут же ему в голову пришла мысль, что слова его, должно быть, звучат не очень убедительно, поскольку охранник знал, что анализ его генома будет готов только через три дня. На всякий случай Геннадий Павлович добавил:

– Я в зараженных зонах не работал. Всю жизнь в Москве.

Охранник удовлетворенно кивнул.

– Все, иди отсюда, – бритоголовый подтолкнул в спину человека в тенниске, вид у которого был как у пьяного, совершенно потерянный.

Человек послушно поплелся в указанном направлении.

Бритоголовый быстро глянул на охранника и показал ему большой палец.

– Кто они? – осторожно поинтересовался Геннадий Павлович.

– Санитары, – процедил сквозь зубы охранник.

Ответ показался Геннадию Павловичу странным. Помимо того, что зеленомаечники вовсе не были похожи на медицинских работников, Геннадий Павлович никогда прежде не слышал о санитарах, избивающих пациентов. Впрочем, тут же напомнил себе Геннадий Павлович, его это совершенно не касалось.

– Всего хорошего, – сказал он охраннику и, не получив никакого ответа, быстро зашагал прочь от черной двери, от стража порядка в зеркальных, ничего не видящих очках и от злобной своры парней в зеленых майках.

– Э-э, – раздался у него за спиной негромкий оклик охранника.

Геннадий Павлович обернулся. Охранник стоял к нему вполоборота, глядя куда-то в сторону.

– Ты ведь через три дня сюда вернешься.

В голосе не было даже намека на вопросительные интонации, и все же на всякий случай Геннадий Павлович кивнул.

– Ну, так смотри.

Геннадий Павлович ждал продолжения, но охранник, похоже, сказал все, что хотел. Он стоял, сложив руки за спиной и высоко вскинув подбородок, и вроде как вовсе не замечал Геннадия Павловича. Калихин не уловил смысла того, что хотел сказать ему охранник, но понял, что задавать новый вопрос не стоит. Он сказал:

– Спасибо, – и пошел в сторону шоссе.