Полет феникса

Даргер стоял посреди улицы в городе, который мог быть только Лондоном, – он узнал некоторые здания, хоть и выглядели они невероятно новыми. Дома громоздились друг на дружке, заслоняя небо и затеняя солнце. Улицы были забиты безжизненными, подавленными людьми. Машины проглатывали их и уносили прочь – к верхним этажам зданий, на другой конец города, под землю, – потом выплевывали обратно. Ни одному человеку это не добавляло ни радости, ни печали. Все находилось в движении: машины служили людям, люди обслуживали машины, и так без конца и смысла. Все они вращались шестеренками в едином механизме города, который преследовал одну цель – перемолоть людей и выжать всю радость из их жизни. На видение города накладывались мимолетные образы внезапного насилия, непреходящего вырождения, убийственного гнева и бесконечной скуки, бессмысленно повторяющиеся по кругу снова, и снова, и снова.

От подобного зрелища у любого затряслись бы поджилки. Но Даргер зарабатывал себе на жизнь как раз тем, что заглядывал за маски респектабельности, самодовольства и непоколебимости и подмечал, как бьется человеческое сердце от ужаса, гордости, тщеславия и страсти, а потому потрясения не испытал, хотя и ждал его. Что-то в Лондоне времен Утопии задело его за живое. Ему хотелось броситься в пасть этим машинам, нырнуть в необъятное человеческое море, как барракуда в океан, и жить там вечно. Ибо Лондон, как и Париж, Москва или Пекин, был великим городом, сутью, сосредоточением и чистейшим продуктом человеческого опыта, а сердце, душа и верность Даргера навечно и безоговорочно принадлежали людям.

Он был благодарен за это видение до конца жизни.

– Это… и правда ужасно, – сказал он вслух так убежденно, словно от этого зависел выигрыш на кону.

скоротыумрешьуходи

скоротыумрешьуходи

скоротыумрешьуходи

Гром стих, вместе с ним призрак расползся радужным пятном и окончательно исчез в темноте.

Дождь, едва моросивший во время разговора, усилился. Холодные тяжелые капли падали все чаще, пока с неба не полило сплошным потоком. Даргер отвернулся от моста и, сгорбив плечи, побрел обратно к дрожащему горному скакуну, длинной дороге в лагерь и ожидающей войне.

* * *

Когда Даргер вернулся в лагерь, на нем не было ни одной сухой нитки. Позаботившись о Лютике, он направился в свою палатку.

Поджидавший друга Довесок подал полотенце.

– Итак?

– Можешь передать Огненной Орхидее и ее семье, что бежать не придется. Я поговорил с демонами интернета. Они понятия не имеют о том, что мы подменили императора. В этой войне их можно сбросить со счетов.

– Слава богу! – облегченно выдохнул Довесок.

– Да. Кажется, мы наконец-то все уладили. Сегодня буду спать как младенец.

Глава 19

Однажды Плутоватый Правитель из Прекрасной Страны прибыл в Древний Китай. Приняли его со всей пышностью и почестями. Придворные, которым не терпелось похвастаться достижениями родины, показали ему Великую Китайскую стену, не виданную прежде ни одним чужеземным монархом. Ему поведали об ее древности, протяженности, мощи и о миллионах рабочих, долгие годы трудившихся на строительстве.

– И правда великая стена, – ответил на это Плутоватый Правитель.

Дзенские истории эры Утопии.

Не успели паруса кораблей Хитрой Лисы скрыться вдали, как в лагерь примчались на взмыленных лошадях разведчики. Главком Доблестный Тигр вывел армию с Западных холмов и двигался к Северу, прямиком на Бессмертных. Вскоре стало известно, что отделившийся от основных вражеских сил отряд тяжелой артиллерии закрепляется на позиции у Великого канала, отрезая путь на юг. Императорским войскам оставалось маневрировать на небольшом участке земли к востоку. Вражеские солдаты, укрывавшиеся в Севере (их было не так уж мало), неожиданно покинули город через дальние от Бессмертных ворота, обогнули городские стены и замкнули «клещи».

Ни один из планов Хитрой Лисы этого не предусматривал.

Впрочем, Довесок узнал обо всем позже других. Во время утренней прогулки он заприметил хорошенькую улыбчивую купчиху и улыбнулся в ответ. Немного погодя они отлучились в складскую палатку и так рьяно занялись любовью на куче мешков с мукой, что один из них лопнул в самый неподходящий момент. К тому времени, как все было кончено, оба оказались покрыты мукой с головы до ног и напоминали привидений. Со смехом они помогли друг другу отряхнуться. К тому времени, как и это приятное занятие подошло к концу, оба снова возбудились и не слишком огорчились, что придется еще раз приводить себя в порядок.