Полет «Феникса»

Тот принял её без слов. Пота на нем не было, но глаза лихорадочно блестели. Моран долго его увещевал, спрашивал, могут ли они на него рассчитывать. Парень молчал, хотя и слушал.

Теперь Моран сидел в тени крыла вместе с Кроу и Белами. Каждые пятнадцать минут смещали испаритель и горелку, чтобы прямые лучи падали на банку, а бутылка оставалась в тени.

Белами записал: «Двадцать пятые сутки, пятница. Думаю, вот и конец. Таунс со Стрингером ещё остывают, прошлую ночь не работали. Не думаю, что смогу работать и я. Сил не осталось. Жидкость дистиллируется, но воды мало. Если утром не будет росы, это конец. Почти рад этому. Теперь спать».

Кроу спросил у Морана:

— Почему бы не сделать паяльную лампу для этой штуки? Можно взять топливо с другого мотора…

Моран снова повернул солнечный рефлектор.

— Жидкость и так кипит. Если кипение будет сильное, выбьет трубку и вода загрязнится, — объяснил он.

Снова навалилась тишина. Уотсон и Тилни распростёрлись под шёлковым пологом. Никто не помышлял крутить генератор: даже поднять руку было тяжело.

За дюнами на востоке стервятники все ещё сражались за остатки верблюжатины, а незадолго до полудня вся стая начала кружить прямо над самолётом, высматривая добычу. Уотсон трижды выстрелил, не целясь, стая рассеялась и улетела.

Моран снова поднялся и побрёл к самолёту. Солнце жгло голову и плечи. Предметы теряли очертания, перед зажмуренными глазами мелькали черно-белые полосы.

Стрингер не спал. Он равнодушно взглянул на Морана.

— Стрингер, вы хотите погибнуть? — голос его скрежетал.

— Нет. — Это было первое слово, сказанное Стрингером после того ужасающего вопля.

— Но вы погибнете.

— Думаю, да. — На Морана он не смотрел.

— Сегодня пятница. Ещё есть шанс, если вы нам поможете. Таунс готов признать ваш авторитет. Вы ведь этого хотите, да?

— Оставьте меня в покое. — Он зажмурил глаза.

— Ночью я намерен сам закончить с рычагами. Утром собираемся взлететь.

— Вы разобьётесь. — Его веки дрогнули, в тоне прозвучало раздражение.

— Возможно. Но лучше это, чем смерть от жажды. Вина будет не ваша. Стрингер. Конструкция хорошая, просто незаконченная. Послушайте, если вы…

— Оставьте меня, Моран вышел и повалился на песок под пологом. Он сделал все, что мог. Теперь спать.

Солнце клонилось к закату. Испаритель, стоявший под краем крыла, оказался в тени, и металлический рефлектор сверкал без пользы. Масло в горелке кончилось, в воздухе потянулся густой дымный шлейф: одного солнца для кипения не хватало.

Медлительная тень плыла по песку, густея по мере того, как птица, снижаясь, делала все меньшие круги, высматривая добычу.

Полог завис неподвижно. Тишина была абсолютной: насытившись, птицы оставили верблюжий скелет и тяжело проплыли на запад, к горам, покидая эти места. Эта же, видимо, была не так сыта, как остальные, или её останавливала сила инстинкта, учуявшего приметы смерти у существ, способных пока передвигаться по земле.

Птица опустилась ниже, выворачивая на поворотах чёрные крылья, непрерывно вертя лысой головой, чтобы не упустить жертву. Теперь тень была такой же чёрной, как сама птица, и такой же бесшумной.

Выстрел разметал крылья по воздуху. Птица пронзительно крикнула и неуклюже зашлёпала крыльями в сторону дюн. На песок посыпались перья.

Сержант следил, как она улетает. Он намеревался подпустить её поближе и только потом стрелять, но вид клюва и жадных глаз вызвал спазмы в желудке, и он выстрелил раньше.

— Черт возьми! Кто стрелял? — вскинулся уже забывшийся было в дрёме Моран.

— Уотсон.

— Что это было?

— Стервятник.

— Попал?

— Задел за крыло.

Все встряхнулись ото сна, и сразу включилась память, пошли мысли страшнее стервятников. Одни снова улеглись. Кроу подлил в горелку масла, пролив мимо и присыпав лишнее пламя песком.

Они искали истинную причину спустившейся тишины, забыв, что недостаёт шума генератора.

— Кого я вижу! — вдруг изумился Кроу.

В двери самолёта стоял Стрингер. Белами его не видел и переспросил:

— Кого?

— Проснулась их светлость.

Стрингер не двигался. Он стоял в самой середине дверного проёма, вытянув руки вдоль туловища, ни на что не опираясь. Он переводил взгляд с одного на другого, рывками поворачивая узкую голову. Все приподнялись. Убедившись, что привлёк общее внимание, Стрингер резко выкрикнул:

— Я хочу с вами поговорить, Солнце зависло над западными дюнами, и та сторона самолёта была в тени. Даже ради Стрингера Моран не нашёл бы в себе силы выйти из укрытия

— он способен был ходить только по теневой стороне. Песок обжигал ноги. Он подошёл к человеку, стоявшему в двери.

— Со всеми?

Яркие песчинки, отражённые в стёклах, делали его похожим на инопланетянина с огромными золотыми глазами, способными выжигать целые города.

— Боже! Только посмотрите, — вновь изумился Кроу.

Поднялся на ноги и зашагал к двери Таунс. Первый из всех других. Он встал рядом с Мораном, глядя в лицо Стрингеру. Двинулся Уотсон. Тилни.

— Пойдём, Альберт, — сказал Белами.