Читаем Полет черного орла полностью

Маргарет направила коня по тропинке, вьющейся по берегу ручья. Добравшись до окруженной скалами заводи, она спешилась и отпустила коня пастись на молодой травке, растущей между камнями. Она собралась присесть у воды, но тут заметила, что укромную ложбину выбрал и кто-то еще. По тропинке к ней приближалась высокая фигура. Человек шел, сложив руки на груди и опустив голову, погруженный в раздумья, не обращая внимания на красоту природы.

Увидев пасущегося коня, он остановился и огляделся; было ясно, что до сих пор госпожа Маргарет оставалась незамеченной.

— Доброе утро, леди Маргарет! — с улыбкой помахал ей рукой епископ Маккоули.

— И вам доброе утро, отец Эйден.

Священник подошел к берегу заводи, присел на корточки и опустил руку в прохладную воду. Одет он был просто: в коричневые штаны и куртку и сапоги. Единственным знаком его сана оказался деревянный триум, висящий на груди.

— Трудно поверить, что лишь несколько дней назад тут все было еще в снегу, — начал он, обводя взглядом деревья с начавшими распускаться почками. — Я приходил сюда в день своего приезда, и тогда заводь покрывал толстый лед. Я пересек ее, и даже ни одной трещинки не появилось.

Маргарет, сидя на камне, смотрела на епископа. Поколебавшись, она спросила:

— Интересно, насколько вам сладка свобода после двух лет, проведенных в тюрьме? — Эйден удивленно взглянул на нее, и Маргарет поспешила уточнить: — Я вот что имею в виду: вы ведь не смогли вернуться к своей прежней жизни. То, чем занимаетесь вы теперь, имеет мало отношения к обязанностям священника. Вы не можете вернуться на родину и вновь надеть мантию епископа. Хоть вы и вырвались из темницы, достаточно ли вам такой свободы?

— Свобода, — ответил Эйден, тоже опускаясь на камень, — понятие субъективное. — Очень часто она совсем не то, что мы думаем. Для ребенка свобода — это возможность целый день играть, не думая об уроках и поручениях родителей, об ответственности и работе. Всегда есть определенная степень свободы: человеку бывает позволено делать одно, но запрещено делать другое.

— Значит, такой вещи, как абсолютная свобода, попросту не существует?

— Ну, — Эйден слабо улыбнулся, — все зависит от того, что хотелось бы сделать. Мне кажется, если человек дисциплинирован и способен ограничить свои амбиции тем, что, как ему известно, он способен совершить, то он может чувствовать себя абсолютно свободным. Впрочем, я никогда не встречал такого человека. Похоже, в представлении о свободе есть что-то такое, что заставляет желать того, чего не можешь достигнуть, по крайней мере в ближайшем будущем.

— А чем бы вы занялись, если бы были абсолютно свободны? — мягко спросила Маргарет.

Эйден свел брови.

— Не знаю. Не очень честно задавать такой вопрос священнику. Еще в молодости я выбрал жизнь, при которой свобода ограничена; теперь я едва ли могу от этого отречься.

— Но вы стали старше и мудрее… Эйден начал тихо смеяться.

— И вы уже не тот молодой человек, которым были когда-то.

— Если вы хотите спросить, по-прежнему ли я выбрал бы жизнь в монастыре, то я отвечу «да».

— Почему? — спросила Маргарет.

— Потому что… — Эйден помолчал и перевел взгляд с леди Маргарет на заводь, — потому что я таков, каков есть, — глубоко внутри. Может быть, сейчас даже больше, чем раньше.

Маргарет сцепила пальцы на колене.

— Вы очень серьезно относитесь к своим обязанностям. Эйден улыбнулся в ответ:

— Вот в этом я как раз обладаю абсолютной свободой.

— Все ли ответы вам известны?

Улыбка погасла, и Эйден испытующе посмотрел на собеседницу.

— Теперь я вижу, от кого ваш сын унаследовал свою проницательность.

Маргарет слегка покраснела и в свою очередь улыбнулась:

— Простите меня. Я не хотела…

— Нет, просить прощения следует мне. Однако позвольте спросить… Я знаю о том, что вы несколько лет провели в обители Святой Хилари, и о вашей приверженности церкви. К каким ответам пришли вы сами? Должно быть, для вас оказалось тяжелым ударом узнать, что оба ваши сына — колдуны.

— Не думаю, — сказала госпожа Маргарет, поднимаясь с камня, — что это можно назвать ударом.

Эйден следом за ней прошел к тому месту, где пасся ее конь, и они вместе направились обратно к замку.

— По какой-то причине Роберт решил, что я давно обо всем догадывалась, и боялся мне сказать только из-за моей верности церкви. Он, как обычно, старался защитить меня.

— Да, таков один из его недостатков, признаю.

— Честно сказать, когда прошел первый испуг, мне оказалось довольно легко примириться с фактами. В конце концов, я получила ответы на очень многие вопросы — в особенности касающиеся Роберта и его отношений с Финлеем. Вы и представить себе не можете, как они всегда препирались. Иногда после ссоры холодное молчание могло длиться месяц, а то и больше. Пока был жив Тревор, он пытался примирить их — давал невероятно трудные задания, которые можно было выполнить только вдвоем. Мне кажется, что это только ухудшало их отношения.

— Каким образом?

Перейти на страницу:

Похожие книги