Полет бабочек

— Мне очень жаль, что вас постигло такое несчастье, — наконец говорит викарий, — Это, несомненно, большое испытание для вас. Но прошло еще не так много времени… возможно, он поправится сам по себе. Надеюсь, вы приведете его на службу завтра?

— По-вашему, нужно это сделать? Если честно… я рассчитывала держать его подальше от посторонних глаз, пока ему не станет лучше.

— Понимаю ваше нежелание. Но кто знает, были ли у него возможности общаться с Господом в джунглях. Может, даже если он просто побудет в нашей маленькой часовне — это пойдет ему на пользу.

Софи кивает головой, потупив взор.

— Вам нечего стыдиться, миссис Эдгар, если вы об этом думаете. Ваш муж болен, только и всего. Это то же самое, как если бы он выздоравливал после пневмонии или перелома ноги. По крайней мере, он способен сам, своими ногами, прийти в церковь.

Софи молчит, размышляя. Ей снова приходит на память тот случай, когда она наблюдала за Томасом во время его молитвы. Он был тогда в состоянии экстаза. Что, если он не утратил ту часть самого себя, которая способна на такие эмоции? Но потом она вспоминает, как из его рук вылетела маленькая бабочка. Может, это не церковь вовсе и не Господь тронули его до глубины души.

— Благодарю вас, викарий, — произносит она. — Я обязательно обдумаю то, что вы сказали. Вы очень добры.

— Как и все члены нашей общины, миссис Эдгар. Знаю, что люди могут судить и осуждать, но уверен — вы сами убедитесь, что они также могут быть и добрыми, и желать вам только самого лучшего.

Как хочется верить, что он прав.

Агата стоит в самом конце сада Роберта Чапмена, тем временем Роберт настойчиво пытается оставить влажный поцелуй на ее шее.

— Нет, мне надо идти, — говорит она и отстраняет его от себя.

— Ты смелая женщина, Агата Данне. Представь, вдруг кто-то увидит тебя здесь, вот так стоящей в моем саду. Без сопровождения!

Он берет из ее рук шляпу и водружает ей на голову.

— Не шути так, Роберт. Ты же знаешь, я осторожна — постаралась, чтобы меня никто не видел.

— И все же нам надо быть еще осторожнее. Мы же не хотим, чтобы тебя заклеймили как распутную женщину.

— Прекрати, Роберт. Неужели ты так обо мне думаешь?

— Дорогая!

Он снова притягивает ее в свои объятия.

— Ты же знаешь, что нет. Я нахожу твою непорочность восхитительной. И удивительной, — говорит он, когда она опять начинает вырываться.

Он смеется, пока девушка отбивается от него. И затем громко ойкает, когда она наступает ему на ногу.

— Я тебя предупреждаю, — произносит она и намеренно пронзает его тем взглядом, что он называет «сумасшедшим цыганским».

Что тут поделаешь. В целом ей нравятся его прикосновения, но иногда он прижимается к ней чуть сильнее, чем нужно, и язык у него слишком слюнявый.

Роберт все продолжает смеяться, а она вздыхает, прикалывая свою шляпку, и — так и быть — отвечает улыбкой.

— Ну хорошо. — Он сдается. — Увидимся завтра в церкви. Не так уж долго ждать осталось, моя милая. В конце лета мы сможем открыто встречаться. Ты же знаешь — просто после Нелли так мало времени прошло…

— Я знаю.

По правде говоря, она не знает, хочется ли ей, чтобы Роберт открыто ухаживал за ней. Тогда все будет слишком… официально, что ли. Ухаживание приведет к замужеству, а она не уверена, что готова к этому. Она уже видела, что произошло с ее замужними подругами — из беззаботных озорниц они превратились в серьезных матрон, и все разговоры у них о слугах и о хозяйстве. Ничто больше не способно вызвать у них улыбку: это серьезное занятие — быть женой. Кроме Софи. Она, по крайней мере, вернула себе часть своей независимости, и то лишь потому, что Томас уехал и оставил ее таким образом. Именно Агата уговаривала ее не обращать внимания на то, что думают о ней другие, но ей самой было очень неприятно, когда люди на улицах бросали на Софи неодобрительные взгляды, которых подруга не замечала.

Роберт идет вместе с ней к задним воротам и открывает их в тихий закуток парка. Он опять целует ее, на этот раз сдержанно, просто в щеку, бросает долгий прощальный взгляд и закрывает за ней калитку. Она всегда нервничает, когда он начинает говорить об их совместном будущем, и ей не в первый раз приходит в голову мысль: а не лучше ли порвать с ним прежде, чем он объявит об их союзе всему миру.

Она поворачивается и прислоняется спиной к воротам, роясь в карманах в поисках сигарет. Когда извлекает их наружу, краем глаза замечает какое-то движение. Кто-то сидит на бревне в тени и смотрит на нее. Проклятье — в эту часть леса никто никогда не заходит, если не считать одного чудака, собирателя жуков, который роется среди мертвых и сгнивших пней. Она делает шаг вперед, чтобы определить, знает она этого человека или нет. Видел ли он тот последний поцелуй?

Это Томас Эдгар. Она чуть не открывает рот от удивления. Вот это сюрприз. Он встает, когда она приближается к нему, и у нее нет иного выбора, кроме как подойти и поздороваться с ним. Что он здесь делает, затаившись в темном, сыром углу парка? Софи говорила, что он не выходит наружу, что он весь день молча лежит в постели, безразличный ко всему.