Полет бабочек

Он чиркнул спичкой. При неровном свете горящей спички он увидел мистера Лафферти. Тот стоял во весь рост, а мальчик — это был Дэвид, бедный, тихий Дэвид — сидел на корточках перед ним и, обхватив руками пенис учителя, двигал им взад и вперед. Мальчик удивленно посмотрел на Томаса — лицо его было мокрым от слез и соплей. Руки мистера Лафферти лежали на голове мальчика и поглаживали его по волосам, глаза открылись от внезапного света. Морилка с мотыльками выскользнула из рук Томаса и раскололась о корни дерева. Огромные крылья захлопали перед ним — мотыльки полетели на свет и забились о лицо Томаса. Он отмахивался от них, а они снова набрасывались на него — лезли в глаза, в уши, в рот. Догоревшая спичка упала на землю, а Томас побежал и не останавливался, пока не услышал, как учитель подзывает его свистком. Он замер на мгновение, а потом снова побежал — назад, в школу, в свою надежную постель.

— А что сталось с мальчиком? — спросила Клара.

Она вошла к нему в комнату, когда он сбивал мотыльков, облепивших его фонарь. После этого он расплакался, припав к ее груди, а она стала расспрашивать его о мотыльках. Но о Джордже он не смог ей рассказать — пока не смог.

— Дэвид никогда не смотрел в мою сторону и не заговаривал со мной. Остальные ребята еще несколько раз ходили ловить насекомых на патоку, но все прекратилось, когда погода стала холодной. На следующий год у мистера Лафферти была уже новая команда, а еще через год — опять другая. И я видел, что он с ними делал, по их глазам — всегда в конце августа. Но так ничего и не предпринял.

— А что ты мог предпринять?

— Мог рассказать кому-нибудь. Родителям. Учителям.

— Нет, Томас. Ты не должен винить себя.

— Мне надо было противодействовать Лафферти. Пригрозить, что расскажу всем.

— Ты был всего лишь ребенком.

— Да.

Но сейчас он уже не ребенок. И хотя бы в этот раз остановил мерзавца, спас одного маленького мальчика. Но как убедиться, что Джордж оставит Жоакима в покое? И как быть со следующим мальчиком, а потом еще с другим?

— А что с мотыльками?

— Не могу смотреть на них, чтобы не вспомнить. Сразу в дрожь бросает. Так и чувствую их всей кожей. Как они колются. От них меня тошнит.

Клара двинулась к нему, чтобы обнять, но он остановил ее.

— Как же твой муж? Тебе не следовало бы даже находиться здесь.

Она презрительно скривила губы.

— Он мертвецки пьян. Они с доктором Харрисом пили сегодня весь день. Теперь он проспит до утра, — сквозь зубы процедила она.

— И все равно, Клара, мне как-то неспокойно. Особенно после…

Он хотел было рассказать ей о том, что случилось с Мануэлем и как он испугался за свою жизнь. Но слова не шли. Клара достаточно натерпелась унижений от этого человека, и ему не хотелось добавлять ей неприятностей.

— Ты так взволнован, — отметила она. — Скажи, в чем дело.

Она взяла его лицо ладонями.

Томас перехватил ей запястья и прижал их к ее груди.

— Не могу. Ни в чем. Прошу тебя, Клара, мне нужно побыть одному. Мне нужно поспать.

Он угрюмо посмотрел на мотыльков, пробивавшихся сквозь щели в сетках, метавшихся вокруг лампы.

— Погоди, — сказала она.

Он отпустил ее запястья, и она полезла в карман.

— Возьми это. Поможет уснуть.

Опять этот белый порошок. Он принимал его в прошлый раз и заболел на другой же день. И увидел свою Papilio в лесу — уж не после того ли, как выпил порошок вместе с Кларой? Теперь он был уверен, как никогда, что это была галлюцинация и бабочка его, если она вообще существует, так и будет в дальнейшем ускользать из рук.

— Может, тебе хватит? — спросил он.

Она очень осунулась за то время, пока он болел. Глаза потускнели, а зрачки сузились до размера булавочной головки. Кожа на лице приобрела землистый цвет, а под глазами пролегли темные круги.

— Конечно хватит, — сказала она, не поняв вопроса. — Его очень просто достать. Антонио приносит мне его всякий раз, когда возвращается из Манауса. Все эти корабли, что увозят отсюда каучук. Они же не могут возвращаться порожняком. Этот порошок стоит хороших денег, а у меня хватает средств, чтобы иметь его столько, сколько захочу.

Она снова придвинулась к нему, и впервые за все это время его тело не возбудилось рядом с ней. Изо рта Клары пахнуло морскими водорослями. Он оттолкнул ее, но она вцепилась в его руку.

— Пожалуйста, уйди, Клара, — сказал он. — Возвращайся к своему мужу.

Она отпустила его и двинулась в сторону выхода.

«Он бы предпочел, чтобы я умерла».

Томас проснулся в мрачном настроении — оно тяжелым одеялом давило на все тело. Ничто не могло наполнить смыслом предстоящий день — ни позывы в мочевом пузыре, ни крики обезьян снаружи, как и неясный свет, который проникал из-под двери и отражался в луже воды под полом. Он заставил себя сесть и сунул ноги в башмаки. Кто знает, какие еще твари пристанут к нему, если затопит двор? Он уже натерпелся от пиявок и москитов, не говоря уже об огненных муравьях. Все тело его было покрыто твердыми узловатыми шрамами и багровыми следами от свежих укусов.