Полет аистов

– Полиция каждой из стран ведет собственное расследование дела. В настоящий момент информация не подлежит разглашению. Я не могу с уверенностью обещать, что вам удастся встретиться с мадемуазель Габбор. Зато я точно знаю, что вам следовало бы приехать в Брюссель, чтобы мы с вами поговорили. Мы не можем беседовать обо всем этом по телефону.

Я взял блокнот:

– Дайте мне ваш адрес.

– Я нахожусь в посольстве Израиля, улица Иосифа Второго, дом семьдесят один.

– Напомните мне ваше имя.

– Ицхак Дельтер.

– Мсье Дельтер, будем откровенны: если я могу вам помочь, я сделаю это без колебаний. Но при одном условии: я должен быть уверен, что мне позволят встретиться с Сарой Габбор.

– Это не в нашей власти. Однако мы приложим все усилия, чтобы получить нужное разрешение. Если полицейские сочтут, что эта встреча послужит интересам следствия, проблем не будет. Думаю, все зависит от вашего желания сотрудничать и от ценности информации, которой вы располагаете...

– Нет, мэтр. Услуга за услугу. Сначала Сара. Потом мои показания. Я буду в Брюсселе в середине дня.

Дельтер вздохнул – словно загудела турбина самолета.

– Мы вас ждем.

За какие-нибудь несколько минут я успел принять душ, побриться и одеться. Я выбрал нарядный костюм от Хакетта, шелковисто-серый, с пуговицами, отливающими перламутром. Позвонил в фирму, сдающую в аренду автомобили, и заказал машину, затем вызвал такси и поехал туда.

У меня еще оставалось больше тридцати тысяч франков из запасов Бёма. К этому следовало прибавить ежемесячное содержание в двадцать тысяч франков за август и сентябрь. Всего семьдесят тысяч – эта сумма позволяла мне оплатить все необходимые поездки, чтобы сцапать «дока». Плюс к этому у меня имелось еще множество талонов на аренду машин и авиабилетов первого класса, которые легко можно было обменять на другие.

Когда я запирал дверь своей квартиры, по моим жилам растекалась изрядная порция адреналина.

48

В девять часов я уже катил по северному шоссе в сторону Брюсселя. По небу тянулись темные полосы, будто провода зловещей динамомашины. По мере того как бежали километры, пейзаж менялся. То тут, то там появлялись домики из красного кирпича, напоминавшие кровяные корки, запекшиеся по краям полей. У меня было такое чувство, что я окунулся в самую глубину беспросветной тоски и уже больше оттуда не выберусь. Здесь, среди сорных трав и железнодорожных путей, произрастала лишь безысходность. В полдень я пересек границу. Час спустя я уже въезжал в Брюссель.

Бельгийская столица показалась мне сумрачным, лишенным очарования городом. Какой-то недоделанный Париж, словно нарисованный унылым художником. Я без труда нашел посольство. Это было здание современной архитектуры – серый бетон да прямоугольники балконов. Ицхак Дельтер ожидал меня в вестибюле.

Он был таким, каким я его представлял себе по голосу. Мощный, под два метра ростом, он неуютно чувствовал себя в своем безупречном костюме. Глядя на его массивное лицо, на энергичную линию подбородка и светлый ежик волос, его скорее можно было принять за военного, переодетого в штатское, чем за хитрого пройдоху адвоката, поднаторевшего в дипломатии. Тем лучше. Мне проще было договариваться с человеком действия. С таким не придется тратить время на ненужные разглагольствования.

После положенного досмотра Дельтер проводил меня в маленький безликий кабинет. Он предложил мне сесть. Я отказался. Так мы и беседовали несколько минут, стоя друг против друга. Адвокат был на голову выше меня, но я стремился к своей цели и знал то, чего не знали другие, поэтому чувствовал себя уверенно. Дельтер сообщил, что он получил для меня разрешение на свидание с Сарой Габбор. В свою очередь я сказал ему, что располагаю сведениями, которые помогут раскрыть алмазное дело и снять с девушки обвинение в причастности к контрабанде.

Дельтер выразил сомнение и хотел расспросить меня до визита в тюрьму. Я отказался. Дельтер сжал кулаки, и на лице его заиграли желваки. Через несколько секунд он смягчился и улыбнулся. Он прогудел густым басом: «Да, вы крепкий орешек, Антиош. Пойдемте. Моя машина внизу. Встреча в тюрьме Гаусхорен назначена на четырнадцать часов».

По дороге Дельтер прямо спросил меня, был ли я любовником Сары. Я уклонился от ответа. Затем он снова осведомился, не еврей ли я. Я отрицательно покачал головой. Видимо, это была его навязчивая идея. Больше он вопросов не задавал. Объяснил мне, что Сара Габбор – очень трудная «клиентка». Что она отказывается говорить даже с ним, со своим адвокатом. Он также признался, что она выразила желание встретиться со мной, как только узнала о моем приезде в Брюссель. Я вздрогнул, но взял себя в руки. Итак, вопреки всему, нас все еще связывала любовь.

Западный пригород Брюсселя вполне мог бы называться «Сырая Могила». Вокруг царили печаль и уныние. Мы ехали мимо скопления домов, напоминающих темные поблескивающие внутренности, застывшие под слоем запекшейся крови.