Полет аистов

VI Калькутта. Продолжение и финал

54

4 октября 1991 года, 22 часа 10 минут по местному времени.

Закономерно, превосходно, неизбежно. Именно в Калькутте на моей судьбе должна была появиться жирная печать. Только смрадная преисподняя этого индийского города могла стать подходящим фоном для актов насилия, подводящих итог моим странствиям.

Как только я вышел из самолета компании «Эйр Индия», меня окружили влажные тошнотворные запахи — последняя отрыжка муссона. Передо мной вновь открылись раскаленные врата тропиков.

Я следовал за остальными пассажирами: дамами в ярких сари и низенькими мужчинами в темных костюмах. После промежуточной посадки в Дакке не осталось ни одного туриста, все они дальше летели в Катманду. К нам присоединились путешественники-бенгальцы. Я снова оказался в одиночестве среди индийцев, возвращавшихся домой миссионеров и медсестер, посвятивших себя совершенно бессмысленной работе, — человеческие особи этого вида уже были мне хорошо знакомы.

Мы вошли в здание аэропорта, на потолке которого висело множество еле-еле вращающихся вентиляторов. Все было серое. Все было теплое. В углу зала тщедушный рабочий копал киркой глубокую яму. Рядом с ним копошились дети: они прятали лица и выпячивали рябоватые животы. Калькутта, город-могила, встречала меня без всяких прикрас.

Прошло три дня с тех пор, как я вышел из великолепного дома Бреслеров, стерев с лица следы слез и страхов. Я сел в машину, долго ехал среди полей и наконец вернулся в столицу. В тот же день зашел в индийское консульство и попросил дать мне визу для поездки на восток страны, в Бенгалию. «Вы турист?» — подозрительно спросила меня маленькая женщина. Я сказал «да» и кивнул головой. «И вы собираетесь в Калькутту?» Я снова кивнул, на сей раз молча. Женщина взяла мой паспорт и заявила: «Приходите завтра, в это же время».

Весь день я проторчал в своем кабинете, и ни одна мысль ни на минуту не застряла в моей голове. Сидя на полу и уставившись на тощую дорожную сумку и пистолет с полной обоймой, я просто ждал, когда пройдет положенное количество часов. На следующее утро в восемь тридцать я забрал свой паспорт со штампом индийской визы, потом прямиком направился в аэропорт Руасси. Я вписал себя в листы ожидания всех рейсов, какие только могли приблизить меня к пункту назначения. В три часа дня я сел на самолет до Стамбула, потом долетел до Бахрейна в Персидском заливе. Затем добрался до города Дакка в Бангладеш. Это была моя последняя промежуточная посадка. Тридцать четыре часа перелетов и бесконечного ожидания — и я наконец очутился в Калькутте, коммунистической столице Бенгалии.

Я взял такси, автомобиль марки «Амбассадор»: это обычные для Бенгалии машины, выпущенные еще в пятидесятые годы. Я назвал адрес того отеля, который мне порекомендовали в аэропорту: «Парк-отель», Садер-стрит, в европейском квартале. Минут десять мы ехали вдоль бесплодных полей, потом внезапно перед нами открылся бенгальский город, окутанный душным маревом.

Даже в этот поздний час Калькутта кишела людьми. В клубах пыли мелькали тысячи силуэтов: темнолицые мужчины в легких рубашках и женщины в пестрых сари, с голыми животами, едва различимыми во мраке. Я не рассмотрел толком ни одного лица, только заметил яркие пятнышки на лбу у девушек да черно-белые взгляды нескольких прохожих. Я не видел ни витрин, ни архитектуры домов, я углублялся в узкий темный проход, границами которого служили массы колышущихся темных голов и тощих конечностей. Повсюду сновали толпы людей. Время от времени откуда-то появлялись шумные процессии. Дикие существа, окутанные облаками ладана, завернутые в красные, желтые, голубые тряпки, били в неизвестные мне ударные инструменты и издавали тягучие монотонные звуки. Покойник. Праздник. Потом толпа вновь смыкалась. Прокаженные, сбиваясь в кучи, задевали за машины, колотили по стеклу. Среди ночного хаоса и звона колокольчиков передо мной возникла главная достопримечательность Калькутты — рикши, люди-животные, тащившие повозки через весь город, резво бежавшие на тоненьких ножках по развороченному асфальту и дышавшие выхлопными газами.

Однако толпы людей были сущим пустяком по сравнению с запахами: по улицам ползла невыносимая вонь, словно полчище буйных, злобных, жестоких существ. Смесь блевотины, плесени, ладана, специй… Ночь напоминала чудовищный гнилой фрукт.

Такси выехало на Садер-стрит.

В «Парк-отеле» я зарегистрировался под чужим именем и поменял на рупии двести долларов. Мой номер располагался на втором этаже, куда вела открытая лестница. Комната мне досталась грязная и вонючая. Я открыл окно, но оно выходило на кухонные помещения. Это было невыносимо. Я тут же его закрыл и запер дверь на ключ. Некоторое время я непрерывно сморкался и кашлял. Горло и нос забила какая-то темная субстанция, в складках рубашки скопились частички грязи, пахнущие тухлятиной. Я не провел в Калькутте и получаса, а уже насквозь пропитался этой мерзостью.