Поле битвы

– Должна, да что-то мало с нее толку. Что, так сложно объединить все кавказские народы ненавидящие русню в единый кулак? Если бы захотели давно бы объединили. А они не понятно чем там занимаются. Сейчас ведь самый удобный момент. Чечня свободна и может стать плацдармом, где можно людей и собрать, и вооружить. Чечены доказали, что разбить русскую армию ничего не стоит, потому что здесь ерундой всякой занимаются. РЛС эти, флот, да и авиация. Ерунда, главное это храбрый джигит с автоматом и кинжалом. Он русского Ваньку по любому победит, один десятерых победит, больше, двадцать победит. Вот, нас в этом батальоне двое, а они все равно нас боятся. Вдвоем мы, конечно, этот батальон на колени не поставим, а вот было бы нас здесь хотя бы человек десять-пятнадцать. Все бы тут перед нами раком стояли. Если мы вдвоем тут делаем что хотим… Погоди, этот ишак, что с дежурства пришел, не спит что ли?… Ты что слушал нас?… Заачеем ааа? Если кому скажешь, глаз вырву!?…

Джигиты поняв, что я стал невольным свидетелем их разговора, некоторое время молчали. А потом заговорили о другом, не трогая больше вопрос «заваливания» России. Они говорили о том, от чего у Алисултанова временами болело в паху. Я же лежал тихо и не отреагировал на угрозу остаться без глаза, хотя эти слова оказались пророческими, но не в отношении меня, а, наоборот, его… и не только без глаза.

– Как мы служим, служить, конечно, можно. Поставили себя мы здесь хорошо, никто не докапывается, боятся, а раз боятся значит уважают. Одно плохо, города рядом нет, чтобы в увольнение ходить, а так иногда припрет, выть хочется как бабу охота. В офицерский городок, что ли сходить. Да, мало тут нас, а то бы мы и офицерский городок на уши поставили. А так без бабы плохо… Эй ты, ишак… не спишь? Я слышал ты тут недалеко живешь, у тебя сестра есть, или дэвушка?… Вызывай сюда, мы ей тут покажем, что такое настоящие кавказские мужчины. Они ведь все у вас тут мечтают о кавказцах, даа? – джигиты негромко засмеялись, я же лежал не шевелясь, не в состоянии поверить во все то, что слышал… слышал в казарме отдельного радиотехнического батальона российской армии.

3

Меня потрясло услышанное. Я ведь до того был бесконечно далек от всех этих «кавказских дел», как и моя семья. Мы, конечно, знали, что с «черными» связываться опасно. Пока шла чеченская война, мама очень боялась, что она не кончится до моего призыва. Отец еще со времен своей армейской службы знал, что наиболее зверская дедовщина процветает в тех подразделениях, где много выходцев с Кавказа. Конечно, пара лежащих по ночам в койках рядом со мной джигитов погоды в нашей казарме не делала. Они вроде и присутствовали, но их старались не замечать. Они же в свою очередь, за редким исключением довольствовались тем, что действительно неплохо устроились и особо «не возникали». Разве что у Алисултанова время от времени случались какие-то урологические проблемы, вызываемые половым воздержанием. Тогда он не мог сдержаться и вопил на всю казарму:

– Ай суки… ай бабу… не могу, бабу хочу!!

Но к этому все привыкли и не обращали особого внимания. Тем временем служба моя шла ни шатко, ни валко. Я совершенствовался в своей воинской специальности, готовясь занять ставшее вакантным после увольнения в мае 98-го года дедов, место командира отделения. Таким образом я, что называется, «примеривал» сержантские лычки и хотел именно в них предстать перед своими родителями. Нет, в отпуск меня бы никто не отпустил, ведь я прослужил всего лишь чуть больше полугода, а таковые предоставляли только на втором году. Просто, как я уже упоминал, мой родной город находился всего в нескольких часах езды и родители, едва узнав мое местоположение, обещали вот-вот приехать, навестить. Кстати, ко мне в «учебку» они приезжали, хотя она располагалась гораздо дальше.

Разговоров меж Алисултановым и Шихаевым я больше не слышал и вскоре действительно был поставлен на должность командира отделения и сменил место ночлега – мне определили койку в «голове» своего отделения. Потому я больше уже не думал о друзьях-джигитах, ибо ждал присвоения мне сержантского звания, что являлось следствием постановки меня на должность. Я принял царящие здесь «правила игры», и как и вся казарма, не замечал, не думал чем живут эти чуждые мне во всем Алисултанов и Шихаев. Точно так же как и вся Россия старалась не замечать, что творится в автономиях Северного Кавказа, словно в упор не видя, что они живут совсем по иным законам, нежели прочие регионы страны.