Полая игла

Группа блюстителей закона прошла через большую гостиную и трапезную первого этажа и поднялась на второй этаж. Им бросилось в глаза, что в ограбленном салоне царил полный порядок. Не похоже было, чтобы передвигали хоть что-то из мебели или переставляли какие-нибудь безделушки, все предметы, казалось, стоят на своих обычных местах, не заметно было пропажи. Справа и слева на стенах висели великолепные фламандские гобелены с фигурами людей. В глубине, на панно, четыре чудесных полотна в старинных рамах — на них изображены мифологические сюжеты. Знаменитые полотна, принадлежавшие кисти Рубенса, равно как и фламандские гобелены, были получены графом де Жевром в наследство от дяди по материнской линии, испанского гранда маркиза де Бобадилья. Следователь, господин Фийель, заметил:

— Если мотивом преступления и было ограбление, то, во всяком случае, в этой гостиной ничего не украли.

— Кто знает? — возразил заместитель прокурора, он был немногословен, но если говорил, то всегда противоречил судье.

— Помилуйте, дорогой месье, ведь любой вор прежде всего попытался бы захватить эти гобелены и картины, пользующиеся всемирной известностью.

— А может быть, он не успел?

— Вот это мы скоро узнаем.

В этот момент вошел граф де Жевр в сопровождении врача. Граф, по-видимому, полностью оправившийся от шока, вызванного нападением на него, тепло приветствовал блюстителей закона. Затем он открыл дверь в будуар.

Помещение, в которое с момента совершения преступления, кроме доктора, никто не заходил, было в отличие от гостиной в полном беспорядке. Два опрокинутых стула, сломанный стул, на полу разбросаны дорожные часы, папка, коробка почтовой бумаги. И на некоторых белых листках — следы крови.

Врач откинул покрывало с мертвеца. Жан Даваль, одетый, как обычно, в бархатный костюм и в подбитые железом ботинки, лежал на спине. Одна его рука была заломлена за спину. Сквозь расстегнутый ворот рубашки виднелась широкая рана на груди.

— Смерть, судя по всему, была мгновенной, — заявил доктор. — Хватило удара ножом.

— Нож, — заметил судья, — тот самый, что я видел на камине в гостиной рядом с кожаной фуражкой?

— Да, — подтвердил граф де Жевр, — нож мы подобрали здесь. Он тоже из той самой коллекции оружия на стене, откуда моя племянница, мадемуазель де Сен-Веран, взяла ружье. А шоферская фуражка, конечно, принадлежит убийце.

Господин Фийель еще раз осмотрел комнату, задал доктору несколько вопросов и затем обратился к графу де Жевру с просьбой пересказать все, что тот видел и знает. Граф показал следующее:

— Меня разбудил Жан Даваль. Правда, я и сам спал некрепко, чувствуя сквозь сон, что кто-то ходит поблизости, и, когда открыл глаза, увидел его со свечой у моей кровати, полностью одетого, каким вы видите его сейчас. Часто Даваль работал до поздней ночи. Мой секретарь казался очень взволнованным, он тихо проговорил: «В гостиной кто-то есть». Тогда я встал и осторожно приоткрыл дверь этого будуара. В тот же миг вот эта большая дверь, выходящая в большую гостиную, растворилась, и появился человек. Он напал на меня, оглушив ударом кулака в висок. Я говорю без подробностей, господин следователь, по той причине, что мне запомнились основные события, да и они происходили чрезвычайно быстро.

— А потом?

— Что было потом, я не помню. Когда я пришел в себя, смертельно раненный Даваль уже лежал здесь.

— Можете ли вы подозревать кого-либо?

— Никого.

— Не было ли у вас врагов?

— Они мне неизвестны.

— А у господина Даваля?

— У Даваля? Враги? Да он был лучшим из людей! За те двадцать лет, что он был моим секретарем и, скажу даже, наперсником, я не встречал никого, кто не питал бы к нему симпатии или дружеских чувств.

— И тем не менее налицо нападение, убийство, для всего этого должен быть какой-то мотив.

— Мотив? Да просто-напросто ограбление.

— У вас что-нибудь украли?

— Ничего.

— Как же тогда быть?

— Ну, раз ничего не украли, все на месте, все же должны были что-то унести.

— Что же?

— Понятия не имею. И, однако, мои дочь и племянница скажут вам, что они видели, как двое мужчин по очереди проходили по парку, оба с довольно объемистой ношей.

— Эти барышни…

— Этим барышням приснилось? Хотелось бы верить, ведь с самого утра я теряюсь в догадках и в поисках. Не лучше ли допросить и их?

Обеих кузин пригласили в большую гостиную. Бледная, все еще дрожавшая Сюзанна еле могла говорить, Раймонда же, более мужественная и энергичная из них, да и более хорошенькая, чем кузина, с золотым блеском в темных глазах, поведала о событиях той ночи и о своем в них участии.

— Таким образом, мадемуазель, вы твердо придерживаетесь своих показаний?

— Абсолютно придерживаюсь. Двое мужчин, проходившие по парку, выносили какие-то предметы.

— А третий?

— Он вышел отсюда с пустыми руками.

— Смогли бы вы дать нам описание его примет?

— Он все время ослеплял нас лучом фонаря. Но мне показалось, что он довольно высокого роста и крупного телосложения.

— А вам тоже так показалось, мадемуазель? — обратился следователь к Сюзанне де Жевр.

— Да… или, скорее, нет… — ответила Сюзанна, подумав. — Мне он показался среднего роста и худым.