Покоряющий пространство

Леонид Панасенко Покоряющий пространство

«Упрямая вещь – инерция надежды. Ещё вчера я сказал себе: „Оставь, наконец, эту телепатию. Побереги свои нервные клетки“. А сегодня, повертевшись около получаса у экрана обозрения, где в вечной пыли звёзд так соблазнительно горит недостижимая вишенка Солнца, я снова устроился в кресле и с тупым упрямством стал мысленно повторять коротенький текст то ли телеграммы, то ли мольбы, то ли какой-то современной молитвы: „Попал в катастрофу. Координаты такие-то. Заклинаю – помогите!“

В радиограмму это „заклинаю“ я, конечно же, не вставил бы. А для телепатического вещания – подойдёт. Я где-то читал, что в экспериментах по выявлению биологической связи пользовались именно такими понятиями: эмоционально-экспрессивными...»

Алексей включил диктофон, поднялся, чтобы размяться. Он и сам толком не знал, зачем надиктовывает всё это. Дневника он никогда не вёл, а для тех, кто когда-нибудь наткнётся случайно на обломок его ракеты, технология надежды и подавно не нужна.

Он гнал от себя воспоминания о катастрофе, потому что мозг подсознательно снова начинал выискивать варианты спасения, но это было тщетно: на протяжении этих десяти дней обо всём было думано-передумано, все шансы, даже намёки на них пересмотрены. Да и пересматривать нечего. Об этом позаботился господин Случай.

Катастрофа произошла неожиданно, когда автоматика производила очередную коррекцию траектории корабля. Раньше, чем Алексей успел увидеть тревожный блеск индикаторов кибернетического штурмана, неожиданное ускорение швырнуло его в кресло, заныло в каждой клеточке тела.

«Опасность! Корабль маневрирует», – мелькнула мысль.

В следующий момент мощный удар едва не расколол каюту. Алексей проехал лицом по всем клавишам управления, и наступила тишина. Это была страшная тишина. Уже через минуту он знал всё: случайный метеор-привидение настиг его корабль, автоматы не успели сманеврировать, и пришелец вывел из строя двигатели и направленные антенны связи. Он знал, что это конец, что за орбитой Плутона с этого момента путешествует в безвестности мёртвый обломок прекрасной машины для покорения пространства. Алексей знал всё это в первую же минуту после катастрофы, и всё же последующие дни спал и ел впопыхах: упрямо и последовательно отыскивал выход из ловушки судьбы.

«Кажется, больше уж ничего не придумаешь, – пришла тихая и грустная мысль. – Я боролся до конца, даже телепатию вытащил на свет божий. Остаётся ждать. Системы жизнеобеспечения будут работать ещё долго продуктов хватает. Ждать! Рация на приём работает. Если я перехвачу поблизости чьи-нибудь позывные, то...»

Что он сможет сделать в таком случае, Алексей ещё не знал. Он сердито сдвинул брови, заходил по каюте. Потом, переборов вспышку раздражения, снова сел в кресло, взял диктофон:

«Я люблю говорить со звёздами. Они хорошие собеседники – лучисто помалкивают, а величие мироздания подтверждает самые дерзновенные мечты. И кроме того, они всегда побуждают меня к откровенности. Так вот. Может быть, это кому-нибудь покажется странным, но я, космонавт, не особенно верю, что пилотируемым полётам принадлежит будущее. Мы едва достигли границ солнечной системы, а что уж говорить о межзвёздных путях, где даже свет путешествует десятки, а то и сотни лет. Я верю во всемогущество разума над природой, а конкретнее – в наши органы чувств. Если человек сотворён эволюцией как существо космическое (сомневаться в этом за орбитой Плутона у меня нет оснований), то мы усовершенствуемся не только духовно, но и конструктивно, то есть резко возрастёт свобода действий организма, спектр его возможностей. Это вовсе не означает, что мы должны сложить руки и ожидать подарков от эволюции. Своё дело она сделала: дала нам разум. И тем самым возможность для самоусовершенствования. Зачем, скажем, строить радиотелескопы и микроскопы, если можно вторгнуться в механизм генов и сделать так, пусть не сразу, пусть преодолев сотни трудностей, чтобы зрение человеческое само достигало при необходимости и далёких галактик, и смятения молекул. Чтобы голос человеческий пробуждал не только дремоту воздуха на какую-то сотню шагов вокруг, но, подхваченный солнечным вихрем, мчался в глубины вселенной. Эх, мечты, мечты...»

И вдруг. Какое-то странное движение на экране обозрения привлекло внимание Алексея, заставило его отбросить диктофон. В чёрной бездне, затмевая звёзды, плыло облачко светящегося тумана. Вот оно приблизилось, грациозно скользнуло в сторону, охватывая повреждённый корабль. Из бессловесной ещё со времени аварии рации послышался спокойный голос:

– Здравствуй, неумелый пловец.

У Алексея бешено заколотилось сердце. «Галлюцинации, – промелькнула мысль. – Дожил до галлюцинаций...»

– Ошибаешься, – как будто ощущая его страхи, возразил голос. – Я Покоряющий пространство. Ты просил о помощи, спасении. Я принёс их тебе.

– Старший брат по разуму? – изумлённо прошептал Алексей.