Покойный был с причудами

— Хватит, перестаньте, — терпеливо бубнил Леша в промежутках между нашими убийственными репликами. — У нас нет времени на выяснение отношений. Пора возвращаться. Генрих с Прошкой волнуются. И Машенька наверняка недоумевает, куда мы запропастились.

— Прошка должен был сказать ей, что мы поехали в магазин. За лампочками, — соизволил наконец ответить ему Марк.

— За это время можно было скупить все лампочки в городе, — буркнула я. — Выметайтесь из машины чистить номера, мне нужно переодеться.

Марк фыркнул, но из машины вылез. Леша последовал за ним. Я наконец-то сняла с себя грязную, мокрую одежду и натянула сухую. Через три минуты мы тронулись.

— Знаете, — задумчиво проговорил Леша, когда мы переезжали мост, чтобы попасть на набережную с нужным направлением движения, — хорошо бы обзвонить всех участников вчерашней пирушки. Во-первых, сообщить им о смерти Мефодия и, во-вторых, предупредить, чтобы они не распространялись о его присутствии на вечеринке.

— Этим пусть Генрих занимается, — сказал Марк. — Ради него все четверо в лепешку расшибутся.

— Да, но пока Генрих доберется до телефона, пройдет немало времени, вот что плохо. Чем раньше их предупредить, тем меньше вероятность, что они проболтаются.

Мы задумались, и было о чем. Созвать однокашников на обмывание новой квартиры Генрих решил внезапно, буквально накануне традиционного сбора нашей пятерки (каждую пятницу мы играем несколько робберов в бридж). Предполагалось пригласить человек двадцать общих приятелей и хороших знакомых. Но до кого-то Генрих не сумел дозвониться, кто-то с сожалением отклонил приглашение, сославшись на другие обязательства, и в итоге у Генриха собрались приятели, которых общими назвать сложно. Об этом, пожалуй, стоит рассказать подробнее.

Для начала — о нашей пятерке. Генрих, Прошка, Леша, Марк и я дружим с незапамятных времен. Несмотря на мелкие (и не очень мелкие) склоки, раздирающие нашу компанию, эта дружба прошла все мыслимые и немыслимые испытания и переросла в качественно новые, неизвестные науке отношения. Поскольку квалифицированного описания этих отношений не существует, мне остается лишь сослаться на мнение одного знакомого, утверждающего, что мы напоминаем ему темпераментное итальянское семейство, члены которого, несмотря на кипение страстей, не мыслят существования друг без друга. Шпыняя, подначивая, браня, а то и поколачивая друг друга, мы, тем не менее, принимаем все подарки и удары судьбы вместе. Удары чаще, чем подарки, потому что наша могучая кучка имеет обыкновение вляпываться во всякие неприятности с такой же легкостью, с какой прочие выпивают в жаркий день кружку пива.

Что же касается остальных гостей Генриха — все они наши бывшие сокурсники, но отношения с ними более сложные. В двух словах, Генриха они любили (не любить Генриха просто невозможно), а вот остальных — по-разному. В общем, по странной прихоти судьбы на вчерашней дружеской попойке каждый из нас четверых встретил хотя бы одного недоброжелателя. И теперь нам — именно нам, а не Генриху — предстояло обратиться к ним с такой необычной просьбой.

— Я могу позвонить Лёничу и Сержу, — сказала я, подумав. — А остальных возьмете на себя вы. Леша пусть пообщается с Мищенко, а ты, Марк, поговори с Безугловым. Жетоны на телефон есть?

Леша полез в карман, долго бренчал там мелочью, потом извлек содержимое и выругался:

— Черт! Кажется, я потерял ключи. Наверное, выронил у больницы, когда мы вытаскивали Мефодия из машины…

— Да погоди ты со своими ключами! — перебил его Марк. — Жетоны нашел?

— Чего погоди? — возмутился Леша. — Как я теперь домой попаду?

— А у Прошки нет дубликата? — вмешалась я. — Ты ведь оставлял ему ключи летом, когда уезжал на дачу.

— Точно, оставлял! — обрадовался Леша. — Фу! Я уж думал, придется ломать дверь. Конечно, замок поменять все равно не мешало бы…

— Ну все, — буркнул Марк. — Теперь он часа на три завелся. Я тебя про жетоны спросил!

— Про жетоны? — недоуменно переспросил Леша, чем едва не довел Марка до точки кипения. — Ах да! Вот, один нашел.

— Одного мало. Придется остановиться у метро.

— Метро на другой стороне, — напомнила я. — Нужно сделать большой крюк, а мы и так задержались. Не хватало еще, чтобы Прошка с Генрихом начали волноваться за нас! Тогда уж им точно не удастся провести Машеньку. Давайте я позвоню Сержу и поручу ему поговорить с остальными. Сержа они послушают.

Марк неприязненно хмыкнул, но промолчал. По непонятной причине он сильно недолюбливал Сержа Архангельского, хотя тот отличался редким обаянием и умением ладить с людьми.

Нам повезло: первый же телефон-автомат, который мы заметили, находился на углу дома с большой стеклянной витриной под вывеской «СВЕТ». Леша и Марк отправились покупать лампочки, а я побежала к автомату.

Серж снял трубку на пятом гудке:

— Алло?

— Привет, это Варвара.

— Варька! — закричал голос в трубке, да так радостно, словно его обладатель не слышал меня лет десять. — Как ты себя чувствуешь, моя ласточка? Как ваша бриджевая баталия? Ты разбила этих невежд наголову?