Покойный был с причудами

Через полтора месяца Мефодий объявился снова — на этот раз у Леши. Леша особой любовью к порядку не страдает, к тому же нрав у него очень спокойный, но и ему пришлось ох как несладко. По счастью, через месяц после вселения Мефодия приехали Лешины родители, которые после выхода на пенсию перебрались в деревню. Мама, открыв дверь квартиры, тихо сползла по косяку на пол, после чего отец в считанные секунды выставил гостя вон, даже не дав ему возможности одеться. Леше, естественно, устроили головомойку, но все равно его радости не было границ.

Я действовала решительнее остальных. Совместное проживание с родителями и братом в хрущевской двухкомнатной малометражке настолько покалечило мою детскую психику, что квартирный вопрос стал моим пунктиком. После выезда родных за рубеж постороннему человеку попасть ко мне в дом невероятно сложно, а задержаться дольше чем на пять минут позволяется лишь самым близким друзьям. Поскольку на звонки в дверь я не реагирую, а телефонную трубку снимаю лишь после консультации с определителем номера, Мефодию пришлось подкарауливать меня у подъезда. И как-то вечером встреча состоялась. Я выслушала горькие стенания и спросила, не могу ли чем-нибудь ему помочь.

— Да, — обрадовался Мефодий. — Пусти меня к себе на пару недель. За это время я закончу свою программу…

— Извини, — перебила я. — Я что-то не совсем тебя поняла. Ты хочешь у меня поселиться?

— Ну… да, — неуверенно ответил Мефодий, сбитый с толку ударением, которое я сделала на последнем слове. — Ненадолго. От силы на пару месяцев.

— А моя репутация?! — возмутилась я.

Мефодий многое мог сказать по поводу моей репутации. Ему было отлично известно: в оные времена со мной в комнате проживало от одной до пяти особей мужеского полу, и слухи, гулявшие на этот счет по мехмату, ничуть меня не удручали. Он даже открыл было рот, дабы напомнить мне об этом обстоятельстве, но наткнулся на мой холодный негодующий взгляд и осекся. И больше попыток не предпринимал.

А вот Марк жил в постоянном напряжении. Время от времени он забывал об условном сигнале, подходил к телефону и нарывался на Мефодия. После этого ему с невероятным трудом удавалось отвертеться от гостя. Марк уже ссылался на капитальный ремонт, приезд многочисленных родственников из провинции, отключенную воду и свирепствующего участкового. Он не знал, надолго ли хватит его фантазии, и с каждым звонком становился все дерганее и раздражительнее. Мы стали всерьез опасаться за его душевное здоровье.

Можете себе представить, какие чувства охватили нас в пятницу, когда радостный Генрих открыл дверь очередному гостю и мы увидели рядом с Лёничем Мефодия, державшего под мышкой бутылку своего любимого портвейна «Кавказ».

И вот Мефодия уже нет, а наши неприятности только усугубились. Генрих, наверное, никогда уже не будет радоваться новой квартире. А если о происшедшем узнает Машенька… Нет, об этом лучше не думать…

Я раздраженно захлопнула рукопись романа, к которому должна была сделать рисунки, и поехала развеять тоску к своей эксцентричной тетушке Лиде.

Подаренная нам судьбой передышка продлилась всего двое суток. Во вторник меня разбудил телефонный звонок. Продрав глаза, я увидела на определителе красные цифры знакомого номера и схватила трубку.

— Во что ты меня втянула, Варвара? — заорал мне в ухо Серж, не поздоровавшись. — При всем моем к тебе уважении я не хочу по твоей милости хлебать тюремную баланду!

От этих слов мне стало весьма неуютно, но подсознательное желание оттянуть неприятный момент истины удержало меня от прямого вопроса. Я прикинулась обиженной:

— Вот оно, мужское непостоянство! Кто не далее как в субботу уверял меня в своей горячей любви? А теперь, стало быть, речь идет всего лишь об уважении?

— Слушай, ты можешь хоть раз в жизни оставить легкомысленный тон? Тебе известно, по какой причине преставился Мефодий?

— Н-нет, — выдавила я и, уже догадываясь, какой будет ответ, проблеяла дрожащим голосом: — И по какой же?

— Его отравили.

У меня закружилась голова.

— Ты уверен?

— Да, если только оперативник, который только что меня покинул, не имеет привычки глупо шутить. Причем заметь, свою сенсационную новость он выложил мне напоследок, когда я уже наврал ему с три короба. По твоей, между прочим, просьбе. Ты хоть представляешь себе, какой у меня будет видок, когда правда о нашей пьянке с Мефодием всплывет на свет божий?

— Бледный, — признала я, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. — Извини, Серж, не мог бы ты рассказать мне все по порядку?

— Сомневаюсь, что тебе от этого станет легче, но изволь. Полчаса назад я вышел из квартиры, намереваясь поехать на работу, и столкнулся нос к носу с молодым человеком в штатском, который назвался капитаном милиции Селезневым и с ходу спросил меня, когда я в последний раз видел Кирилла Владимировича Подкопаева.